Беседы со Сталиным - [22]

Я заметил, что район вокруг Сталинграда был очерчен с Запада синим карандашом. Очевидно, Сталин сделал это во время Сталинградской битвы. Он перехватил мой взгляд, и у меня создалось впечатление, что это доставило ему удовольствие, хотя он никоим образом не выдал своих чувств.

Не помню, по какому поводу, но я почему-то заметил:

– Если бы не индустриализация, Советский Союз не смог бы сохранить себя и вести такую войну.

А Сталин добавил:

– Это как раз то, из-за чего мы ссорились с Троцким и Бухариным.

И это все – здесь перед картой, – что я когда-либо слышал от него об этих его оппонентах: они ссорились!

В столовой уже стояли и ждали два или три человека из советского высшего эшелона, хотя из политбюро, кроме Молотова, никого не было. Я их забыл. В любом случае на протяжении всего вечера они молчали и были замкнуты.

В своих мемуарах Черчилль живо описывает импровизированный обед со Сталиным в Кремле. Но обеды у Сталина всегда были такими.

В просторной и ничем не украшенной, хотя и со вкусом обставленной столовой передняя половина длинного стола была уставлена тяжелыми подогретыми серебряными блюдами со всевозможными яствами, а также напитками, тарелками и другой утварью. Каждый обслуживал себя сам и садился там, где пожелает, за свободной половиной стола.

Выбор еды и напитков был огромным – главное место занимали мясные блюда и крепкие напитки. Но все остальное было просто и скромно. Никто из прислуги не появлялся за исключением случаев, когда Сталин звонил, и единственный раз это было, когда я попросил пива. Каждый ел что ему нравилось и сколько хотел; только уж чересчур много было призывов и подзадориваний к выпивке, и произносилось слишком много тостов.

Такой обед обычно продолжался шесть или даже больше часов – с десяти вечера и до четырех-пяти утра. Ели и пили медленно, вели беспорядочные разговоры – от рассказов и анекдотов до бесед на самые серьезные политические и даже философские темы. Неофициально и на самом деле на этих обедах формулировалась значительная часть советской политики. Кроме того, они были наиболее частым и самым удобным увеселением и единственной роскошью в довольно-таки монотонной и унылой жизни Сталина. Очевидно, сотрудники Сталина привыкли к этому образу работы и жизни – и целые ночи проводили, обедая со Сталиным или с кем-нибудь из своих же. В своих кабинетах они появлялись лишь к полудню и обычно оставались в них до позднего вечера. Это осложняло и затрудняло работу высшей администрации, но последняя приспособилась, как и дипломатический корпус, поскольку дипломаты поддерживали контакты с членами политбюро.

Не существовало никакого установленного порядка, в соответствии с которым члены политбюро и другие высокопоставленные официальные лица посещали эти обеды. Обычно приходили те, кто имел какое-то отношение к делу гостя или же к текущим проблемам. Ясно, что круг был узок, однако быть приглашенным на такой обед считалось особой честью. Только Молотов присутствовал всегда, и я утверждаю, что это было не только потому, что он был комиссаром, то есть министром, иностранных дел, но и потому, что фактически он был заместителем Сталина.

На этих обедах советские руководители находились в самом узком кругу и тесно общались друг с другом. Каждый рассказывал о новостях в своей области, с кем он в тот день встречался, какие строил планы. Богатый стол и значительное, хотя и не неумеренное количество алкоголя поднимали настроение и усиливали сердечную и неформальную атмосферу. Неподготовленный посетитель едва ли мог заметить разницу между Сталиным и остальными. Тем не менее она существовала. Его мнение тщательно бралось на заметку. Никто ему особо сильно не возражал. Все скорее напоминало патриархальную семью во главе со своенравным человеком, чьи слабости вынуждают домашних все время быть настороже.

Сталин помногу ел, в таких количествах, которые были бы огромны даже для гораздо более крупного человека. Обычно он предпочитал мясо, что отражало его горное происхождение. Он также любил разного рода фирменные блюда, которыми изобиловала эта страна с ее разными климатическими условиями и цивилизациями, но я не заметил, чтобы какая-нибудь еда была им особенно любима. Пил он умеренно, чаще всего смешивая в маленьких стаканах красное вино с водкой. Я никогда не замечал в нем никаких признаков опьянения, чего не мог бы сказать о Молотове и особенно о Берии, который практически был пьяницей. Поскольку на этих обедах все до одного переедали, советские руководители очень мало и нерегулярно ели в течение дня, а многие из них для разгрузки на один день в неделю садились на диету из фруктов и соков.

Именно на этих обедах решалась судьба огромной российской территории, вновь приобретенных земель и, в значительной степени, человеческой расы. И даже если во время этих обедов не удавалось вдохновить этих духовных созидателей – «инженеров человеческого духа» – на свершение великих поступков, многие из таких поступков, вероятно, были похоронены там навсегда.

Тем не менее я никогда не слышал никаких разговоров о внутрипартийной оппозиции или о том, как с ней справиться. Очевидно, это в большой степени находилось под контролем Сталина и секретной полиции, а поскольку советские руководители также люди смертные, они с радостью забывали о совести, тем более что любое обращение к совести таило бы опасность для их собственной судьбы.