Беседы об экологии - [28]

…Прислушайтесь в мае к пению зябликов в пригородном лесу. Самцы поют на постоянных местах неподалеку от своих гнезд. Другой особи этого же пола и вида доступ сюда строго-настрого запрещен. Появится — встретится с неприятностями. И ежедневное пение самцов, как говорят орнитологи, кроме всего прочего, означает предупреждение: участок занят, вход воспрещен.

Заканчивается гнездовой период, взрослеют и вылетают из гнезд птенцы, замолкает птичье пение. И вот уже бывшие недруги стайками перепархивают из одного перелеска в другой. Сезон размножения позади, теперь можно свободно перемещаться по территории, в лесу корма хватит на всех.

Кстати, это одна из интереснейших сторон поведения диких животных в природе — охрана своих участков обитания. Удивительно, что у себя дома даже более мелкий и слабый хозяин почти всегда справляется с пришельцем. В таких условиях не только стены помогают. Чужак чувствует себя неуверенно и редко дерется с хозяином всерьез.

Кировский ученый-охотовед С. Маратов рассказал мне об опытах с ондатрами, которые он проводил в Прибалхашье. Зверьков отлавливали и сажали в вольеры. Через некоторое время в эти вольеры пускали новых зверьков. Между хозяевами и вселенцами возникали жестокие драки. Во всех случаях победителями оказывались помещенные в вольеру раньше. Они чувствовали себя более уверенно и действовали гораздо решительнее. Однажды небольшая самка за ночь лишила жизни двух подсаженных к ней взрослых самцов. Невероятно, но факт. И он вполне объясним с точки зрения биологической целесообразности. Если территориализм полезен и необходим для сохранения вида — а мы убедились в том, что это именно так, — то природа должна была позаботиться и о поддерживающих его механизмах. Один из них — важнейший неписаный закон: хозяин дома всегда прав; вступая с ним в конфликт, ты идешь против интересов вида. Разумеется, это правило относится лишь к животным одного вида. Волк не спрашивает у зайца разрешения на прогулку по его семейным владениям, а косой предоволен, оставшись в живых после такого визита.

Для того, чтобы предупредить возникновение хаоса в размещении животных по поверхности земли, существует могущественнейший инстинкт дома. Почтовые голуби (птицы неперелетные) возвращаются в родные места за тысячи километров. Кошка, унесенная из дома в завязанном мешке, способна преодолеть в стремлении к нему многие километры. Не отсюда ли, не от отдельных ли предков наших и человеческая тоска по дому?

Биологическое поле

— Значит, гуляя по лесу или полю, мы и не подозреваем, что ежеминутно нарушаем «международное» право — без паспортов и виз пересекаем границы участков обитания множества животных?

— Да, если пометить все эти владения пограничными столбами, сложнейший получится узор. Никаких виз и паспортов не хватит на соблюдение формальностей.

Некоторые помнят, наверное, эпизоды повести Э. Сетон-Томпсона «Жизнь серого медведя», о которых описывается, как ее главный герой, огромный медведь гризли Уэбб метил свои владения.

«Всюду он ставил свои надписи: „Нарушители границ, берегитесь!“

Эти надписи помещались на деревьях так высоко, что только один он мог достать их. Всякий, кто подходил к этим отметкам на деревьях, по запаху и по шерсти, оставляемой Уэббом, догадывался, что в этой местности появился громадный серый медведь».

Когда Уэбб стал стареть, у него появился опасный враг — черный медведь Лохматый. Медведи этого вида меньше гризли и в нормальных условиях предпочитают Держаться от них подальше. Но Лохматому удалось перехитрить Уэбба. В один прекрасный день, хозяйничая во владениях гризли, он увидел на дереве его метку. Она была на голову и шею выше того места, до которого мог бы дотянуться черный медведь. Пришелец очень огорчился, угодья Уэбба ему весьма понравились. На помощь пришел случай. «В двух шагах от дерева с надписью Уэбба лежал старый сосновый пень. В Биттерутских горах под такими пнями Лохматый часто находил мышиные гнезда. Теперь он тоже отвернул пень, Но там ничего не оказалось. Пень подкатился к дереву с меткой Уэбба. В хитром мозгу Лохматого быстро возник новый замысел. Он покрутил головой, посмотрел своими свиными глазами на пень, потом на дерево, встал на пень спиной к дереву и сделал соответствующую надпись… Надпись эта находилась на целую голову выше надписи Уэбба. Лохматый долго и старательно терся спиной о дерево… Получилась громадная метка… которая была к тому же подкреплена царапинами когтей на коре. Надпись Лохматого была вызовом старому хозяину этих мест, вызовом на бой — смертный бой за обладание этими благодатными местами».

Уэбб, потерявший здоровье и силы, уклонился от боя со страшным противником. Лохматый постепенно выжил гризли из его владений. И Уэбб погиб в Долине Смерти…

Сделаем незначительную подстановку в этой драматизированной — и отчасти очеловеченной — истории взаимоотношений двух медведей. Заменим черного медведя на другого гризли, такого же хитрого и коварного. Это нужно потому, что мы еще не вышли за рамки внутрипопуляционных, а следовательно — внутривидовых отношений. Тогда окажется, что оба гризли — члены одной и той же местной популяции, занимающей определенную территорию. Но внутри нее они имеют свои участки и отстаивают их от посягательств сородичей. Мы имеем здесь дело с территориальной, пространственной структурой организации популяции. Она почти неприметна внешне, но тем не менее служит ее каркасом. В этом месте находится участок обитания одного гризли, там — второго, а еще дальше — третьего и т. д. Они отчасти соприкасаются или даже наслаиваются один на другой окраинными частями. Чем теснее становится зверям, тем сильнее начинает «пружинить» внутренний каркас, тем меньше новых мишек может обосноваться на занятой популяцией территории. Тогда настает очередь «лохматых», без особых талантов теперь квартирой не обзаведешься.