Беседы 1930 года - [9]

Для всех мыслей и чувств существует одна только проверка: – принадлежат ли они к области вечного; но применение этой проверки требует самостоятельности в мыслях и чувствах; между тем люди менее всего склонны именно к этому. Надо выработать самостоятельное мировоззрение; мышление должно быть самобытным, а не механическим. Ключ к высшей реальности – самостоятельность мысли, чувства, поступков. Как бы это ни было трудно, надо бесстрашно это осуществлять. Рост – это борьба, и то, за что надо бороться – не для обособленного «я»; дело не в развитии того или другого качества, а просто в освобождении жизни. Вопрос в том, изливается ли она спонтанно, непосредственно из какого-то внутреннего источника, независимо от чего бы то ни было вне себя? Все остальное вызывает только беспорядок, смятение и скорбь; все остальное замыкает жизнь в клетке или, в лучшем случае, заменяет одну клетку другой.

Итак, счастливый человек тот, кто обрел свою собственную правду, – не правду другого, – человек, следующий голосу своей собственной интуиции, которая есть голос Высшего в нем.

Понедельник 26 мая

Весной каждое дерево, каждый куст, все в природе испытывает коренную перемену, и жизнь его обновляется. В человеке подобное обновление вызывается силой чувств. Обыкновенно человек знает гораздо больше, чем он способен чувствовать. Между тем важно не столько знание, сколько способность чувствовать, ввиду того, что поступки обуславливаются не знанием, а чувством. С другой стороны чувство, не сопровождаемое знанием, не выливается в ясное и четкое действие. С этой точки зрения знание можно рассматривать как связь или звено между чувством и действием, оно не позволяет чувству впасть в сентиментальность и придает четкость и осмысленность действию. Словом, чувство без знания – сентиментальность, а знание без чувств бесплодно. Правда в действии обуславливается сильным чувством, сопровождаемым ясным пониманием.

Совершенное равновесие между чувством и знанием кроется в интуиции. Это необходимо помнить, так как интеллект, предоставленный самому себе, расходует свою энергию на систематизацию и отдаляется от жизни. Но жизнь систематизировать нельзя; слишком она для этого богата и гибка. Поэтому первенствующее значение имеют мысли, чувства и поступки людей, а не их верования. Всякое верование подразумевает определенную систему. Между тем, говоря откровенно, для большинства из вас главную роль играет вера. Вас заботит принадлежность к той или другой системе, а не ваши мысли и чувства, степень нашей чуткости, инстинктивной способности правильно выбирать и распознавать. Все системы лишь измышления рассудка и ни одна из них не подведет вас к глубокой реальности жизни. Все системы – явления чисто внешние, тогда как жизнь требует слияния внешнего с внутренним. Причина дисгармонии между истинным «я» человека и его внешними проявлениями в том, что интеллект и чувство не слиты в нем воедино, вследствие чего чувство остается без руководства, а интеллекту не хватает углубленности. Следовательно, истинная функция интеллекта – в создании живой связи между внутренним чувством и внешним действием. Поэтому я так восстаю против всяких систем; как только ум начинает систематизировать, он перестает быть звеном между чувством и действием и начинает работать независимо от них. Всякие системы опасны, потому что человек склонен ставить их выше полноты и богатства самой жизни. Другая опасность заключается в определенности рамок всякой системы, позволяющей пригонять к ней всевозможные явления, в силу чего утрачивается способность судить о них непосредственно, как их выявляет свободное течение жизни. Система заменяет собой бдительность, сознательность, внимание и люди предпочитают системы именно потому, что постоянная бдительность и сознательность трудны и тягостны. Человек должен, оставив все системы, судить и бороться самостоятельно.

Слияние правды в чувстве и правды в действии дает в результате так называемую интуицию, являющуюся истинным звеном между объектом и субъективными мирами. При отсутствии этого звена подлинное чувство не может выразить себя; точно так же интеллект, не сопровождаемый подлинным чувством, бессилен выполнить свою функцию – установление гармонии между внутренним и внешним миром. Нельзя врачевать внешний мир той или другой системой – средство это чисто наружное; гармония возможна только, если она коренится в прочно установленном внутреннем или субъективном согласии. Иначе говоря, гармония может быть установлена во внешнем мире только, если подлинное чувство будет проявляться в мире через посредство подлинного понимания.

Через одно только знание нельзя ничего достичь; оно должно вдохновляться правдой чувства; поэтому необходимо избавиться от гордыни интеллекта и стать простым, непосредственным, свободным. Человек может обладать огромными знаниями, но какая ему польза, если он не умеет чувствовать, не чуток, не горит любовью к жизни? Научные системы только сбивают его с толку и порабощают его; он не рассматривает их только как орудие. Ценно одно только знание – знание, вытекающее из личного опыта, плод подлинного чувства. Все, что воспринимается умом другими путями, бесплодно для жизни. Все системы должны уступить место подлинному пониманию. Надо нестись по течению жизни, а не задерживаться в стоячих водах. Интеллект плодотворен, когда он, как живая интуиция, направляет жизнь, не задерживая ее хода, а содействуя быстроте ее течения. Он должен давать не системы, а инстинкт направления. Надо улавливать все тончайшие изгибы истины, составляя каждую минуту правильное суждение и, при недостатке знания, руководствуясь правдою чувства.