Бертран и Лола - [5]

– Мы столкнулись с Дафной в холле в тот день, когда я получила отпечатанные извещения о свадьбе, вот и дала ей одно – спонтанно.

Она подняла глаза, зеленые, как подлесок.

– Я понял. – Бертран улыбнулся и накрыл ее руку ладонью.

Жест получился естественный, тактильный контакт подействовал завораживающе. Кожа Лолы на ощупь оказалась не такой нежной, как он воображал, но у нее была медовая текстура. Бертран вспомнил поездку на Филиппины. Некоторые мужчины с риском для жизни карабкались на отвесные скалы, чтобы добыть огромные соты. Одно-единственное касание сблизило их, сущность проявилась мгновенно и волнующе. Он отнял руку и потянулся к шкафчику, висевшему у нее за спиной. Она подумала о перекрещивающихся следах двух самолетов, которые встретились в небе и полетели каждый в свою сторону. О жаре, столкнувшейся с холодом, о каплях воды на стекле иллюминатора, высыхающих так быстро, что и заметить не успеваешь. Бертран налил стакан воды и сказал:

– Извещение Дафна увидела случайно – и не удержалась от желания выяснить отношения. За что тебе большое спасибо… – Он залпом выпил воду.

Лола посмотрела на него – увидела себя со стороны – и опустила глаза: стоическое спокойствие, непроницаемое лицо. Она всегда любила учиться, делала это хорошо и сейчас на практике демонстрировала умение справляться с турбулентными потоками. «Сильный характер!» – восхитился Бертран.

Он развернулся на каблуках и сделал три решительных шага. Мед есть, а мужчины похожи на медведей – пойдут на любые риски, чтобы полакомиться. Но… Четвертый шаг не состоялся – Бертран сел, сложил руки на груди.

– Наши отношения лишены смысла, так что порвать – правильное решение.

– Не бойся, я умею хранить чужие секреты.

– А я и не боюсь.

Бертрану показалось, что глаза Лолы затягивают его. У нее на языке вертелся вопрос: «А что способно тебя напугать?» Она мечтала увидеть, как он работает. Сесть рядом с ним. Рассказать, что летает по миру, но нигде не задерживается. Что уже много лет почти не фотографирует. Что выбрала такую профессию, где необходимо соблюдать жесткие правила, и тем самым, возможно, отгородилась от истинного предназначения.

Господи боже ты мой, все это бессмысленно. Лола схватила кастрюльку, открыла кран. С левого плеча соскользнула бретелька, она поправила. Небо за окном было огромным, ясным, гладко-синим и совсем близким. Она вылила на губку несколько капель средства для мытья посуды. А что НЕбессмысленно? Маленькие радуги в мыльных пузырях? Сидящий напротив нее мужчина? Почему она не выставляет его за дверь? Почему не следует совету Франка: «Остерегайся большого злого волка!»? Она ни разу не спохватилась, что жених может неожиданно вернуться и спросить, какого черта голый по пояс мужик делает в квартире, почему сидит на кухне, трет лицо, зевает и бормочет: «Никак не приду в себя, разница во времени совсем доканала…» Она задала всего один вопрос:

– Откуда ты вернулся?

– Блиц-полет в Нью-Йорк. Но не на Air France, Лола Баратье.

Она обернулась. Голос Бертрана, его взгляд, открытая улыбка уверенного в себе игрока вызвали ответную улыбку.

– Ты читал извещение.

– Не успел – Дафна слишком громко вопила. – Бертран скрестил руки на груди. – Но когда пришел сегодня ночью, взял почту и заметил на ящике твою фамилию: Лола Баратье.

– Теперь я стану Милан, – сообщила она, взволнованная, гордая, прекрасная.

– И ты права, звучит красиво.

– Согласна.

Он поздравил ее со счастливой переменой жизни, она поблагодарила нежным голоском. Они переглянулись, не думая о секундах, не вслушиваясь в тишину, забыв только что произнесенные слова. Он подумал: Два метра. Она подумала: Как далеко он заехал! Бертран провел ладонями по волосам:

– Где ты была позавчера, когда Дафна костерила меня?

– В Монреале.

– Удалось прогуляться по улице Сент-Катрин?[5] Сходила в парк Мон-Руаяль?[6]

– По улице прошлась.

Он упер кулаки в бока.

– Я тоже люблю Сент-Катрин. Удобная, мирная, интересные магазины и магазинчики, хорошие бары… Обманчивый июньский свет… Симпатичные люди… Очень теплые. Приветливые.

Лола не отвечала – только смотрела, приподняв в улыбке уголки губ.

– Тебе встречались симпатичные люди?

– Конечно. Как и тебе в Нью-Йорке.

Он ждал продолжения, вопроса: «Что ты там делал?» – не дождался и рассказал, что летал на мальчишник к приятелю и остался на свадьбу.

– Глупая затея. Новобрачный заснул за столом. Я сделал отличные снимки. Черно-белые. Он на стуле. Она сидит рядом, в фате, положив голову ему на плечо. Выражение лица капризное. – Бертран почувствовал, что Лола живо представила себе эту картину, и признался, что видел Франка с сумкой на плече.

– Где он хоронит свою холостяцкую жизнь?

– В Ду[7].

– А подруги устраивают для тебя девичник в конце недели?

– Да.

Бертран встал.

– Завтра? В Париже? – Не дождавшись ответа, он повторил, не спрашивая, но утверждая: – Завтра в Париже. – Прошел мимо нее и направился через гостиную к двери в спальню. Она молча последовала за ним, оставляя следы босых ног на красных плитках пола.

– Мне было интересно, что тут упало с жутким грохотом, – признался он, подхватил с пола матрас и уложил на место. Собрал простыни и наволочки. Поставил на место столик, положил на него журналы и книги, так и не поинтересовавшись, почему все это опрокинулось. Потом высунулся из окна и посмотрел на небо. Лола Баратье, будущая мадам Милан, почувствовала, как качнулся пол, а в самом дальнем уголке живота пробудились бабочки. Бертран снова притянул ее взгляд.