Берсерки - [38]

— А как там мужики, на охоту не собираются?

— Собираются… — Ольга продолжала свои нескончаемые дела у печки.

Олег продолжал играть. Двадцать два камешка вверх, двадцать третий в ладонь, двадцать три вверх… За окном завывала вьюга. Какая уж тут охота… Ольга открыла заслонку печки и ухватом выхватила из печи горшок с гречневой кашей. Под мерное позвякивание камешков достала с полки миски, горшок с топленым маслом, лук, напеченные еще затемно просяные лепешки, половину копченой утки и клюквенный морс.

— Садись за стол.

Количество камешков на ладони, пожалуй, перевалило за четвертый десяток. Точное число посчитать уже было невозможно. Олег подобрал еще камешек, а потом неуловимым движением стряхнул камешки с ладони и сел на топчане.

— Надо идти на охоту.

Ольга отвернулась. Она уже трижды относила еду Торопчиным и дважды Данилиным. Они брали, но неохотно. Не очень-то верили, что у них еды в достатке. Да даже если и так, у сирот брать не принято. Так что когда Олег начал издалека разговор о соседях, она уже знала, чем все это кончится. Брат всегда поступал так, как считал нужным. Он мог бы просто собраться и уйти. А весь этот разговор был всего лишь неуклюжей попыткой немного ее успокоить. Брат серьезно посмотрел на нее:

— Ты же понимаешь…

Ольга кивнула. Брат опять тяжело вздохнул и сел к столу.

Когда он покончил с трапезой и поднялся из-за стола, Ольге стало ясно, что брат решил выходить немедленно. Это же почувствовали и собаки. Буран, Клык и Белолобый начали повизгивать и скрестись в дверь, когда Олег еще ел кашу. Даже Безухая подала голос, хотя считалась псом Ольги, да к тому же была на сносях и поход в лес ей никак не светил. За окошком уже темнело, но брату было наплевать на время суток. Он мог почуять зверя с завязанными глазами. Но ей с утра было как-то не по себе. Да и то, в такую вьюгу из дома-то выйти страшно. Но Олега не переупрямить.

Пока брат одевался, Ольга молча собрала снедь. Немного: соль в тряпице, пара просяных лепешек, кус сала и четыре крупных луковки. Брат предпочитал в лесу не наедаться. Олег надел теплую медвежью фуфайку, меховые штаны, ушанку и валенки. Привязал за спину тугой пружинный арбалет, повесил на пояс большой нож и взял в левую руку рогатину, а правой подхватил широкие охотничьи лыжи, по осени подбитые свежим оленьим мехом. Потом шагнул к сестре, наклонился, поцеловал в лоб, пробурчал:

— Скоро не жди. По такой пурге зверя искать придется, — и вышел за дверь. Ольга тихо опустилась на топчан и наклонила голову. Брат в лесу чувствовал себя как дома, но отчего у нее весь день так тяжело на душе? Что-то случится, что-то обязательно случится…

Ветер ударил в лицо с неожиданной силой. Олег отшатнулся и пригнулся. То ли случайный снежный заряд, то ли вьюга собралась совсем разойтись. Но никакая вьюга не заставит его вернуться. Деревне нужно мясо, и он был единственным, кто мог его добыть. Олег запряг собак в легкую волокушу, бросил мешок с лососевой строганиной и, нацепив на валенки ремешки лыжных креплений, двинулся вперед. Главное — перейти поле. В лесу станет легче.

К следующей полуночи он добрался до знакомого распадка. Здесь скрещивались звериные тропы, ведущие к незамерзающим ключам и к верхним солончакам. Обычно здесь не охотились, чтобы не отвадить зверя, но для охоты с загонщиками у Олега не было людей, а искать след в такую вьюгу тоже было нереально. Оставалась только засада — лучшего места для этого в округе не было. Олегу требовалось не просто мясо, а много мяса. Столько, сколько мог дать олень или, скажем, кабаний выводок. Хотя встреча с кабанами была гораздо более опасной, но тут уж как повезет. Олегу требовалось мясо… и он собирался его получить.

Однако в засаду следовало садиться с утра. Олени и кабаны — животные дневные, вряд ли будут по ночам шастать. Тем более в такую погоду. Отойдя на несколько сотен шагов, он выбрал лощину и развел костер. Нужно растопить снег, чтобы напоить собак. А вероятность того, что завтра звери смогут учуять дымок костра при таком ветре, была почти равна нулю.

Ночь прошла спокойно. Накормив и напоив собак, Олег нарубил лапника и выкопал в снегу глубокую яму, в которой они с собаками и укрылись на ночь. Над хлипкой крышей из еловых ветвей завывала пурга, но внутри небольшой пещерки быстро стало тепло и уютно. Собаки, устроившись на куче лапника вокруг Олега, свернулись калачиком и мерно засопели. А Олег долго не мог уснуть. В общем-то его порыв немного удивил его самого. Конечно, с запасами в деревне было туго, но даже если бы вьюга продолжалась еще несколько дней, особой трагедии не предвиделось. Пусть большая часть охотников действительно обессилела бы от голода, но десяток крепких мужиков для одной охоты все равно отыскался бы. Так какого рожна его понесло в лес по такой погоде? Но, хотя он сам не мог объяснить себе свой поступок, он откуда-то знал, что поступил правильно. С этой мыслью он и заснул.

Проснулся он, как обычно, сразу. Светало. Из-за ветра снега на лапнике скопилось не так уж много, поэтому они с собаками легко выбрались наружу. День обещал быть поспокойнее. Ветер поутих, да и снег сыпал послабее. Слава богу, в котелке, который ночевал вместе с ними в снежной норе заботливо обложенный лапником, вода только чуть подернулась ледком. Олег покормил и напоил собак и немного перекусил сам. Собрал и уложил вещи. Собак отвел подальше и привязал, оставив им еще немного строганины. А потом двинулся в сторону тропы.