Берсерк - [166]

.

Вместе со всеми обитателями усадьбы я вышла на? двор проводить воинов. Они понуро брели вверх по каменистой тропе и один за другим скрывались в высоких кустах. За кустами начинался лес.

– О чем ты думаешь?

Тора… После исчезновения Хакона она осунулась И постарела, но ее глаза не утратили чарующей зелени, а кожа – белизны.

– Это и мой путь, – махнув в сторону леса, ответила я.

Тора поглядела на скалу, вздохнула и присела рядом:

– Зачем тебе уходить?

Я и сама не знала, просто хотела убежать как можно дальше от страшных мар. Но куда? От них нет защиты и спасения. Даже мой бывший друг Олав Трюгг-вассон ничего не сможет изменить" Мары найдут меня и в усадьбе Торы, и в его войске.

Урманка прикоснулась к моему плечу:

– Не грусти. Пройдет ночь, день и еще ночь – и все изменится…

С этими словами она ушла в дом, а я допоздна сидела На бревне, глядела на звезды и думала о своей нелепой жизни. Все в ней оказалось не так, все было перепутано и исковеркано. Изменить бы, исправить, но уже не осталось ни сил, ни времени…

Ночной холод загнал меня под крышу. Тело быстро согрелось под теплыми шкурами, и дрема уже смежила веки, когда за дверью раздался странный, скребущий звук.

«Проклятые звери! – слезая с лавки, мысленно ругнулась я. – Уже тут как тут!»

Осенью мелкие лесные зверьки часто появлялись возле людских жилищ. Тут маленьким воришкам жилось тепло и сытно. «Ну погоди», – шепотом предупредила я незваного гостя и, прихватив по дороге тяжелую сковороду, резко распахнула дверь.

За ней оказался не зверь… Человек. Невысокий, тощий и темноволосый незнакомец чем-то походил на Тюрка. Его желтое тело просвечивало сквозь дыры в одежде, а на губе запеклась кровь.

– Тихо! – задыхаясь, проговорил он. – Позови Тору… Тору…

Я покачала головой. Будить Тору по требованию дерзкого раба было глупо.

– Подожди до утра, – шепнула я. – Зайди в избу, присядь в углу и подожди.

Он благодарно кивнул, серой тенью проскользнул мимо меня и решительно направился к постели Торы.

– Стой! – памятуя его просьбу не шуметь, зашипела я, но маленький человечек уже нагнулся над спящей урманкой; Его губы зашевелились. Та потянулась, открыла глаза и неверяще уставилась в лицо незнакомца:

– Это ты, Карк? Что случилось? Где… Грязная ладонь раба закрыла ее рот.

– Здесь слишком много ушей. Пойдем со мной… Тора послушно спустила босые ноги, накинула на плечи толстый шерстяной платок и двинулась к двери.

Я схватила ее за рукав:

– Пойти с тобой?

Огромные зеленые глаза обежали мое обеспокоенное лицо.

– Нет. Спи… Ложись и спи…

В дверную щель было видно, как они быстро пересекли двор и скрылись за воротами. Что за важную весть принес Торе этот ночной гость? Кто он и откуда явился? А может, это хитрая ловушка бондов? Заманят урманку в лес, убьют и все спишут на Хакона. За подобное злодейство ярла осудят даже самые рьяные его сторонники… А Тора все-таки сестра моего мужа. Бьерн ни за что не позволил бы ей уйти невесть с кем в ночь!

Я выскользнула из избы. Словно упрекая за своеволие, луна покосилась сверху белесым глазом. Я подобралась к воротам. За деревянным забором говорили двое – мужчина и женщина.

– Я скучал по тебе… – жарко шептал мужчина. Раб? Тора выслушивала ночные признания раба?! Я опасливо выглянула за ворота, но большой камень скрывал говорящих.

. – А не беда ли заставила заскучать?! – раздался насмешливый голос Торы. – Раньше ты вдоволь утешался чужими женами.

– Что они все перед твоей красотой и умом! – возразил мужчина. – Даже твоя тень краше их всех. А беда… Что ж, я ведь не прошу о помощи. Я пришел к тебе потому, что не могу умереть, не увидев в последний раз твоего прекрасного лица.

– В последний раз? .

– Моя смерть ходит так близко, что даже Карк дотянулся до нее.

– Карк? Разве он колдун?

– Нет, но во сне он удаляется за пределы нашего мира и зрит то, что доступно лишь колдунам и духам. Прошлой ночью он видел замерзшие проливы. Голубой лед закрыл все выходы в море и сдавил борта моих кораблей в снежных тисках. Этот сон предвещал смерть, Тора. Мою смерть…

– Нет!

Хакон покачал головой:

– Не бойся. Я пришел не пугать, а прощаться. После сотен битв и сотен побед я хочу забрать в священную Вальхаллу только память о твоей любви и красоте!

– Ты всегда-красиво лгал, ярл….

Я прижала ладонь к губам. Так вот кто пожаловал в усадьбу! Сам Хакон-ярл. Тот самый, который чудом избежал моей стрелы на Марсее, тот, что пригрел возле себя моего берсерка, тот, что правил Норвегией как собственной державой, но так и не стал конунгом… Неужели этот грязный, черный раб, которого я впустила в дом, – Хакон-ярл? Нет, тут что-то не так…

– Я уже давно жду твоего появления, – продолжала Тора. – Я знала, что страх приведет тебя в Римуль.

– Страх? Брось, Тора. Ты прекрасно знаешь, что я не боюсь этих вонючих бондов. Им придает сил моя мимолетная слабость, но такое случалось и раньше. Помнишь сыновей Гуннхильд? Сколько раз Серая Шкура выгонял меня из Норвегии, а что теперь? Он лежит в кургане, а я…

– А ты опять бежишь! – расхохоталась Тора, но вдруг вскрикнула и замолчала.

Я осторожно выглянула за край камня. Хакон стоял спиной ко мне и сдавливал обеими руками плечи урман-ки. Ладони красавицы лежали на его шее, голова запрокинулась… Одежда ярла посверкивала украшениями, яркая вышивка на телогрее отливала золотом. Значит, тот, черный, всего лишь его раб. Вызвал Тору и ушел, чтоб не мешать ярлу любезничать с зазнобой…