Бернард Шоу - [164]

Многим, очень многим досаждала эта беспокойная душа. Ради бога, скажите нам, вопрошали они, с какой стати этот Шоу считает своим долгом то и дело «взрываться»? Ярости их не было предела, когда он разрешал очередной актуальный вопрос с бессердечным, как они полагали, легкомыслием. Но ни одна из хлопушек, которые он приберегал для торжественных случаев, не наделала столько шума и не нажила ему столько влиятельных врагов, как та, что выстрелила в начале декабря 1936 года.

Страна переживала конституционный кризис. Король Эдуард VIII влюбился в американку, которая уже дважды побывала замужем. На этой почве Англия и свихнулась. За закрытыми дверьми заседали архиепископы, епископы, пэры и министры. Может ли король Англии вступить в морганатический брак? Могут ли супруги британских пэров и Их королевские высочества занять место позади простой американки? Почему бы нынешнему королю Англии не поступить так, как в былое время поступали многие его предшественники? Конца этим вопросам не было. Неделями Англия думала и говорила только об этом, и почти каждый англичанин полагал это для себя вопросом жизни и смерти. Неожиданно англичане вспомнили о таких вещах, как англиканская церковь, британская конституция, долг, добродетель и десять заповедей. На время был предан забвению даже футбол.

Как хотите, но тут была необходима хоть капля здравого смысла. На помощь соотечественникам подоспел Шоу. Подавляющее большинство его читателей страдало недугом, который мы для приличия назовем «кратковременным безумием», и их страдания только усугубились, когда «Ивнинг Стэндард» опубликовала «вымышленный диалог» Шоу под заголовком «Король, конституция и леди». Диалогу предшествовало краткое вступление-справка, комментирующее положение в Англии, вернее, в том государстве, которое Шоу назвал «придурковатым королевством»: «Новому королю уже сорок лет стукнуло, а все холостым ходил. Раз уж он стал королем, захотелось ему остепениться и обзавестись семьей, подав народу похвальный пример. Жену он искал кроткую, душевную, потому что нервы у него были тонкие, а министры — грубые. Случилось так, что он познакомился с одной особой, и у особы были как раз все нужные достоинства. Если только не вру, звали эту даму миссис Дэйзи Белл. Была она американкой и потому уже дважды ходила под венец. Лучшей жены и не сыскать королю — его-то еще не венчали ни разу. Все бы ладно, да в придурковатом государстве не все выходит складно. Один край за другим разрушаются да разоряются, а правительству — хоть трава не расти. А то вдруг все словно белены объелись: «Погибнем, — кричат, — ни за грош, всему свету конец — какой-то диктатор за морем брешет: много, говорит, столбов на дуврской дороге понаставлено!»

И вот в один прекрасный день — а может, дело утром было — королю докладывают: пришли, мол, архиепископ и премьер-министр, с ноги на ногу переминаются, срочно хотят переговорить. Ну, короля на пушку не возьмешь. Он все утро с миссис Белл просидел, нрав свой укротил, — велит гостей вести наверх, угощать их коктейлем и сигарами. Гости от угощения нелюбезно уклонились и так, милые, заерзали, что король почти забеспокоился — спросил даже: «Зачем пожаловали…»

И начался разговор.

«Премьер-министр. И вы еще спрашиваете, сэр?! Газеты только об этом и трубят. Опубликованы фотографии. Мы уже вдоволь налюбовались фотографией ее собачки. Как вы намерены поступить, Ваше величество?

Король. Обыкновенно! Коронование назначено в мае. В апреле я женюсь на Дэйзи.

Премьер-министр (взвизгнув). Нельзя! Это безумие!

Архиепископ (он не зря тренировал свой голос на кафедре; голос этот — вершина церковного искусства). Исключено. Вам нельзя жениться на этой женщине.

Король. Сделайте одолжение, называйте ее миссис Белл. Или Дэйзи. Как вам удобнее.

Архиепископ. Если бы мне пришлось благословлять предполагаемый брак, я называл бы ее именно «этой женщиной». Что подходит ей в господнем доме, подойдет и в миру. Однако я этот брак освятить отказываюсь.

Премьер-министр {кричит). А я подам в отставку!

Король. Ах, как страшно! Не сочтите за грубость, но кроме вас найдутся другие. Сэнди Маклосси всегда соберет для меня Королевскую партию, стоит мне только мигнуть. Народ за меня. Как знать, вам, быть может, придется уйти в отставку задолго до коронации.

Архиепископ. Эти шутки — не для меня. Церковь не признает брак, противоречащий конституции.

Король. Что ж, это мне развязывает руки. С религией у нас дела обстоят совсем не так просто, как при Вильгельме Завоевателе. Кстати, вам известно, что он жил очень давно? Вильгельм управлял горсткой искателей приключений. Все как один они были христиане — и христиане одной веры. А с чем имею дело я? С четырьмястами девяносто пятью, для ровного счета с пятьюстами, миллионами подданных. Из них только одиннадцать процентов исповедуют христианство, и даже это незначительное меньшинство до такой степени раздроблено на разные секты, что только я заикнусь о слове божием — и уже кого-то обидел. Приверженность нашего трона протестантизму оскорбляет Папу и его церковь. Венчайся я в церкви, да еще в церкви со шпилем, — оскорбятся квакеры. Исповедуя тридцать девять догматов англиканской церкви, я навлеку проклятье чуть не на всех своих возлюбленных подданных, и сотни миллионов назовут меня врагом их бога. Так вот: вся религиозная сторона обряда коронования безнадежно устарела, но не мне ее переделывать — на то вы поставлены. А вот обойтись без оскорбления чувств всех верующих, какие только водятся в моей империи, я могу. И брак мой будет законным… Я оформлю его в районной регистратуре. Что скажете?