Бернард Шоу - [161]
Две враждующие политические партии, Националисты, находящиеся у власти, и Южно-Африканская оппозиция, заняты показной грызней вокруг золотого стандарта, хотя для тех и других это книга за семью печатями. Реальны здесь лишь расовые раздоры между голландцами и англичанами. В Англии мы и знать про это не знаем. Здесь же вся страна дышит отравленной атмосферой…»
Уж не скачки ли с препятствиями по африканской степи властно напомнили Шоу о тех религиозных рытвинах и ухабах, на которых веками жестоко сотрясается человечество? Во всяком случае, притча о «чернокожей девушке» вытеснила из его головы мысль о том, чтобы коротать время за сочинением пьесы.
«Чернокожая девушка» поведала миру о религиозных взглядах Шоу, о его «персональной» религии больше, яснее и проще, чем все пьесы вместе взятые. Здесь были подвергнуты пересмотру самые различные верования. Покопавшись в них, Шоу извлек на свет божий и то, что было в них святого, и всяческое идолопоклонство. Завершает книгу нота рационально-мистическая, получившаяся из сложения вольтерианства и шовианства.
Вольтеру отведена в книге роль Старого философа; себе Джи-Би-Эс взял роль Ирландца.
«— Неужто нас так никогда и не допустят к Нему? — спросила чернокожая девушка.
— Полагаю, никогда, — отвечал Старый философ. — Ибо нам не предстать пред образом Его, пока не исполним мы все предначертания Его и не станем сами как боги. Но предначертаниям Его нет конца на земле. Нам же конец уготован — каждому в недалеком будущем. И слава богу, что нам никогда не исполнить всех Его предначертаний. Тем лучше для нас. Сделай мы это — кому тогда понадобимся? То будет для нас знамение конца.
Ибо не оставит Он нас на земле ради лицезрения облика нашего, уродством и бренностью подобного любому насекомому. Потому входи и помогай возделывать сей сад во славу Господа. Другие же дела оставь на Его попечение…
— Так вы вошли сюда не в поисках бога? — спросила чернокожая девушка.
— К свиньям эти поиски! — отвечал Ирландец. — Понадобился я богу, так пусть сам меня разыскивает. Мне сдается, он много на себя берет. Его еще недоделали и недоотделали. Я лично верую только в это. Что-то такое в нас сидит и тянется к нему, — а что не в нас сидит, так тоже тянет к нему. Это уж как есть… И еще я вот что скажу. Это самое. Что-то больно много спотыкается, так что еще вопрос, дойдет оно до него или заплутается. Надо бы нам с тобой направить Что-то на верную дорожку. А то дьявол расплодил столько разного народу, и у всех на уме — только бы брюхо набить.
Тут он поплевал на ладони и взялся за свою лопату…».
Письма к леди Астор открывают нам многие черты Шоу-путешественника. По этим письмам можно восстановить и его маршруты.
Вот письмо из Бомбея от 13 января 1933 года: «Мы живы — и то спасибо. В путешествие мы отправились до смерти уставшими, надеялись немного прийти в себя. Но это судно останавливается только в таких портах, где вода до отвращения грязна и купаться невозможно. На берег же всех высаживают ради глупейших экскурсий: заставляют подробно рассматривать внутреннюю отделку железнодорожного вагона, а потом, как собачкам, разрешают секунду-другую побегать, бросить один-единственный взгляд на храм, попробовать чуть-чуть гостиничной кухни или поглазеть на схватку кобры и мангусты. Мы от всего этого категорически отказались, и за это нас неделю поджаривали в Луксоре, а теперь еще неделю поджаривают в Бомбее… Какая-то королева из местных, — сообщает далее Шоу, — на большом приеме, в зале, битком набитом индийскими величествами и высочествами, натравила на меня всю местную знать. Ну, они и одеваются, эти местные плутократы! Красота, да и только! Англичане не зря их бойкотируют (я встретил на приеме всего-навсего одну настоящую белую леди — супругу Верховного судьи). Рядом с этими смуглянками у британских дочек нет никаких шансов на успех. В храмах меня всего увешали цветами, а в домах затопили розовой водой и залили киноварью. Наше судно кишмя кишит богомольцами, пришедшими к моей гробнице. Мы с Шарлоттой только и делаем, что проклинаем день своего рождения и час вступления на борт парохода. Одно у нас утешение — память о Вашем образе да мечта о том, чтобы быть подле Вас».
28 апреля 1934 года с борта «Рангитании», пришвартовавшейся в Веллингтоне, пришло описание поездки в Новую Зеландию: «Если машина не откажет еще, раз (корабль слишком переполнен), мы войдем в русло Темзы 17-го. Я в этом не убежден. Мы потеряли целый день, ожидая на борт что-то такое, что все называли «корабельными крысами», которые, между прочим, оказались человеческими существами. Быть может, мы сбросим их на берег в Плимуте, хотя официальной остановки там нет…
В Новой Зеландии сейчас действует закон, согласно которому на ее землю запрещено ступать человеку, посетившему Советскую Россию. Однако меня принимали по-королевски, совсем как в СССР. Проведя неделю в Оклэнде, я категорически отказался ездить по другим городам, решив посетить только Веллингтон, откуда мне предстояло отплыть домой. Но в последний момент я сделал набег на юг, в Крайстчэрч. Мэр караулил меня в тридцати милях от города. После официального приема (его передавали по радио) я вернулся в Веллингтон инвалидом. Хуже мне уже не могло быть, и поэтому я пригласил мэра позавтракать со мной и разжалобил его, выказав наглядно свою смертельную усталость.
Эта книга знакомит читателя с жизнью автора популярнейших рассказов о Шерлоке Холмсе и других известнейших в свое время произведений. О нем рассказывают литераторы различных направлений: мастер детектива Джон Диксон Карр и мемуарист и биограф Хескет Пирсон.
Книга Хескета Пирсона называется «Диккенс. Человек. Писатель. Актер». Это хорошая книга. С первой страницы возникает уверенность в том, что Пирсон знает, как нужно писать о Диккенсе.Автор умело переплетает театральное начало в творчестве Диккенса, широко пользуясь его любовью к театру, проходящей через всю жизнь.Перевод с английского М.Кан, заключительная статья В.Каверина.
Художественная биография классика английской литературы, «отца европейского романа» Вальтера Скотта, принадлежащая перу известного британского литературоведа и биографа Хескета Пирсона. В книге подробно освещен жизненный путь писателя, дан глубокий психологический портрет Скотта, раскрыты его многообразные творческие связи с родной Шотландией.
Яркая, насыщенная важными событиями жизнь из интимных переживаний собственной души великого гения дала большой материал для интересного и увлекательного повествования. Нового о Пушкине и его ближайшем окружении в этой книге – на добрую дюжину диссертаций. А главное – она актуализирует недооцененное учеными направление поисков, продвигает новую методику изучения жизни и творчества поэта. Читатель узнает тайны истории единственной многолетней, непреходящей, настоящей любви поэта. Особый интерес представляет разгадка графических сюит с «пейзажами», «натюрмортами», «маринами», «иллюстрациями».
В книге собраны очерки об Институте географии РАН – его некоторых отделах и лабораториях, экспедициях, сотрудниках. Они не представляют собой систематическое изложение истории Института. Их цель – рассказать читателям, особенно молодым, о ценных, на наш взгляд, элементах институтского нематериального наследия: об исследовательских установках и побуждениях, стиле работы, деталях быта, характере отношений, об атмосфере, присущей академическому научному сообществу, частью которого Институт является.Очерки сгруппированы в три раздела.
«…Митрополитом был поставлен тогда знаменитый Макарий, бывший дотоле архиепископом в Новгороде. Этот ученый иерарх имел влияние на вел. князя и развил в нем любознательность и книжную начитанность, которою так отличался впоследствии И. Недолго правил князь Иван Шуйский; скоро место его заняли его родственники, князья Ив. и Андрей Михайловичи и Феодор Ив. Скопин…».
Джон Нейхардт (1881–1973) — американский поэт и писатель, автор множества книг о коренных жителях Америки — индейцах.В 1930 году Нейхардт встретился с шаманом по имени Черный Лось. Черный Лось, будучи уже почти слепым, все же согласился подробно рассказать об удивительных визионерских эпизодах, которые преобразили его жизнь.Нейхардт был белым человеком, но ему повезло: индейцы сиу-оглала приняли его в свое племя и согласились, чтобы он стал своего рода посредником, передающим видения Черного Лося другим народам.
Аннотация от автораЭто только кажется, что на работе мы одни, а дома совершенно другие. То, чем мы занимаемся целыми днями — меняет нас кардинально, и самое страшное — незаметно.Работа в «желтой» прессе — не исключение. Сначала ты привыкаешь к цинизму и пошлости, потом они начинают выгрызать душу и мозг. И сколько бы ты не оправдывал себя тем что это бизнес, и ты просто зарабатываешь деньги, — все вранье и обман. Только чтобы понять это — тоже нужны и время, и мужество.Моя книжка — об этом. Пять лет руководить самой скандальной в стране газетой было интересно, но и страшно: на моих глазах некоторые коллеги превращались в неопознанных зверушек, и даже монстров, но большинство не выдерживали — уходили.
В книге рассказывается о героических боевых делах матросов, старшин и офицеров экипажей советских подводных лодок, их дерзком, решительном и искусном использовании торпедного и минного оружия против немецко-фашистских кораблей и судов на Севере, Балтийском и Черном морях в годы Великой Отечественной войны. Сборник составляют фрагменты из книг выдающихся советских подводников — командиров подводных лодок Героев Советского Союза Грешилова М. В., Иосселиани Я. К., Старикова В. Г., Травкина И. В., Фисановича И.