Бермудский артефакт - [14]

– Не будем брать мои глаза. Возьмем наконечник от стрелы.

– Хорошо, – согласился Левша. – Возьмем его. Он медный. Покрылся зеленью от времени. Как пошехонский сыр. Дай-ка мне свою руку… Кажется, я здесь единственный, кто способен бесконечно долго, не требуя благодарности, оказывать помощь. Как первую, так и последнюю…

Глава четвертая

Тормоша Макарова за плечо, Донован кричал за спину, словно Гоша мог его слышать:

– Все бинты, какие есть, все аптечки, какие найдете!..

Наконец ему удалось перевалить тяжелого Макарова на спину. Тот застонал и открыл глаза.

– Макаров, это вы, Макаров? – частил Донован, даже не пытаясь скрыть радость. – Боже мой, как же вы сюда забрались?! И когда – самое главное?!

Глаза Макарова распахнулись, и Донован почуял неладное. Несколько мгновений он пытался отвести глаза от совершенно безумного взгляда, а потом захрипел и стал отдирать от своего горла его руки. Ладони Макарова, обхватившие шею доктора стальными клещами, неумолимо приближали конец. Донован хрипел, бился от удушья, он был в панике и не знал, что делать.

В какое-то мгновение ему удалось повернуть голову, освободив кадык, и он проорал не своим голосом:

– Гоша!.. Гоша!..

Макаров уже не лежал под ним. Завалив Донована на спину, он уселся сверху и, хрипя и роняя на грудь доктора хлопья пены изо рта, вдавливал свою жертву в палубу. Для пущей уверенности в том, что она не выскользнет, он сжал бока доктора коленями. И в тот момент, когда рот его расплылся в почти счастливой улыбке, когда доктор увидел красные от крови зубы его, из-за угла палубной надстройки с двумя коробками в руках появился Гоша.

– Послушайте, док, – громко говорил он, рассматривая на ходу прихваченные трофеи, – здесь сам черт ногу сломит…

Первое, что он увидел, были сандалии доктора. Они скребли палубу так, словно Донован поставил себе задачей отшлифовать стальное покрытие до блеска.

– Что здесь… – успел он пробормотать и в следующее мгновение, выпустив аптечки из рук, бросился на Макарова.

Не поворачиваясь, тот резко двинул плечом, и Гоша, получив сокрушительный удар локтем в лицо, на мгновение потерял сознание. Когда очнулся, перед ним было небо, а слева что-то шумно скребло палубу.

Вскочив и едва не упав от головокружения, он увидел ту же картину. Донован умирать не хочет, а Макаров не хочет, чтобы Донован жил. С этим нужно было что-то делать.

Закричав и представив себя джипом, а Макарова старушкой, Гоша разбежался и врезался в него грудью. Старушка оказалась крепче, чем он рассчитывал. Отлетев от сидящего на докторе Макарова, Гоша грохнулся спиной о ребристую поверхность палубы. И тут же снова вскочил. Боль в челюсти была всего лишь фоном происходящего. На первом плане был несокрушимый Макаров, пытающийся задушить доктора. Движения последнего уже были очень похожи на агонию. Доктор сгибал и разгибал ноги, как младенец с повышенным тонусом.

Гоша в отчаянии огляделся. Нужно было найти что-то, что отвлечет Макарова от его важного дела хотя бы на мгновение. Это мгновение Доновану не помешает. Но ничего, кроме двух аптечек – пластиковых ящиков, Гоша перед собой не видел. Схватив их в руки, он подбежал к Макарову и что было сил ударил его ими по голове.

Видимо, какое-то впечатление на Макарова это все-таки произвело. Куда большее, чем джип «Гоша». Оба ящика с грохотом раскололись, из них вылетели упаковки, склянки, таблетки и стремительно размотались, как змеи, два оранжевых жгута.

Выпустив из рук шею врага, Макаров схватился за уши и зарычал.

И в этот момент Гоша ринулся на него, сбивая с Донована.

– Держите его, док!.. – не своим голосом призывал доктора к активности Гоша. Вцепившись в шею Макарова и широко расставив ноги, он придавливал его к полу и не позволял перевернуться.

Хрипя и кашляя, широко раскрыв глаза и высунув бордовый язык, Донован уселся и принялся издавать какие-то странные звуки. Они были очень похожи на слова, и в то же время Гоше сквозь шум борьбы с Макаровым казалось, что это не Донован говорит, это свистят его легкие…

На четвереньках доктор добрался до места борьбы и, прижав свой лоб ко лбу поверженного Макарова, говорил невнятно, почти стонал:

– Макаров, это я, Донован… Макаров. Придите в себя, иначе…

– Иначе что?! – бесновался Гоша. – Выбросим его за борт?! Еще минута, и он выберется из-под меня и свернет нам шеи!..

Донован отвалился на спину и пополз к рассыпавшимся от удара аптечкам. Схватив шприц и зажав его в кулаке левой руки, правой он катал по палубе ампулы, читая надписи на них…

– Очки… – бормотал он губами, в уголках которых запеклась пена. – Я ничего не вижу без очков… Анальгин или ампициллин?.. Да какая разница, если ни то, ни другое не нужно…

– Доктор, я умоляю вас ускорить ваши поиски!.. – кричал Гоша. По всему было видно, что он не испытывал такого страха перед ситуацией, даже когда забрасывал на авианосец лиану, а в нескольких метрах дожидалась его ошибки смерть. – Я долго не продержусь, клянусь богом!..

Макаров изловчился и махнул рукой. Удар пришелся по Гоше вскользь, но и этого оказалось вполне достаточно, чтобы он, мужчина весом в восемьдесят килограммов, слетел со своей жертвы, как плюшевый мишка с груди капризного малыша.