Берлога солнца - [2]
«Права была продавщица: с гусиного пера под свечу нетленные строчки сами на бумагу валятся. Только вот „вязь“ уж очень слово нерифмучее».
В голове вертелось три подходящих – мразь, лазь и вразь. «Вразь» нравилось больше других, но уверенности в том, что оно литературное, не было.
«В поэзии можно всё. И чем больше исковерканных слов, тем выше летает чепчик», – успокоил он себя и решительно дописал четверостишье. Потом встал из-за стола, включил тусклую 25-свечовую лампочку и прочёл вслух:
Первый блин, вопреки правилу, не упал на бумагу комом. «И главное – быстро родилось, пропёрло без творческого запора. Только истинные таланты пишут так – на одном дыхании! А те, кто мучаются, – простые ремесленники, столь же далёкие от поэзии, как кит от полёта». Он подошёл к зеркалу, однако внешних проявлений внезапно прорезавшегося таланта не заметил. Из зеркала смотрела до икоты привычная физиономия.
Вечером следующего дня он совершил попытку повторить неожиданный успех: расстелил скатерть, зажёг свечу, окунул в чернила перо, но как будто кто-то, насмехаясь, пережал творческие протоки. Великие строки не рождались. Шансы гусиным пером перекинуть мост между своим желанием быть с ней и её нежеланием жить с бездуховным, хоть и физически полноценным организмом таяли, как свеча из «Набора начинающего классика». Тянуть дальше смысла не было, и он позвонил Соне.
– Приходи завтра, я закончил произведение. Ты не поверишь, подумаешь, что я коварно переписал строчки из собрания сочинений неизвестного классика, но это я сам, сам при свете свечи гусиным пером! – Он положил трубку и подбодрил себя: «Пусть строчек и мало, зато между ними сквозит рифма».
Соня пришла к пяти. На ней было открытое платье, она села на диван и плотно сдвинула колени, демонстрируя этим превосходство духовного над плотским.
– Я помню чудное мгновенье, – продекламировал он и, оторвавшись от листа, добавил: – Точь-в-точь как ты советовала.
Соня не отреагировала, и он продолжил:
– Слово «вразь» хоть и не самое лучшее, но «зразь» ещё хуже, правда? – он положил листок на стол.
– Ты смеёшься надо мной, где поэма? – она ещё плотнее сдвинула коленки, её милое лицо прорезала саркастическая улыбка.
– Вот она, – сказал он и махнул рукой в сторону стола…
Соня больше не приходила в маленькую квартиру на втором этаже блочно-панельного дома. Вскоре она встретила Мишу, хорошего парня, изъясняющегося хореем. Он носил пиджак, галстук, «звонил», «ложил» и «скучал за». Соню, московскую корнями девушку, это слегка коробило, но Миша мог за вечер покрыть десятки страниц столбиками каллиграфических букв, и с ним был возможен нетелесный контакт.
После расставания с Соней он возненавидел поэзию и под любым предлогом избегал дискуссий о творчестве Пастернака и Ахматовой. Прошли годы тотальной бездуховности. Соня успела родить двух детей, развестись с Мишей, ещё раз выйти замуж, опять развестись. Через много лет он встретил на улице грузную, уставшую от поэзии женщину и прошёл мимо, сделав вид, что не узнал в ней Соню.
Но воспоминания о том вечере, когда он очутился в волшебном мире свечного воска, бронзы и чернильных строк, замутили его, закружили романтическим вихрем. Он достал из ящика стола старую папочку с рифлёным листком и прочитал: «Я помню чудное мгновенье…»
И вдруг… слова сами выстроились в строчки:
«Не в муках, не как кит в полёте», – подумал он и скомкал отживший жёлтый листок.
Еврей-рыба
Гера открыл почтовый ящик и достал ворох цветных листочков, пестрящих предложениями купить, продать, вызвать на дом массажиста, застраховать дом и жизнь… Он уже давно не относился к ним серьёзно, просто сгребал в кучу и выбрасывал в стоящий рядом бак для утилизации отходов. Но на этот раз на дне прятался конверт, а там мог быть выигрышный пропуск в музей «Эволюция еврея». Поэтому он распечатал конверт и, молчаливо шевеля губами, стал складывать слова из букв, так и не ставших привычными за долгие годы жизни в Израиле.
В письме рассказывалось о новой государственной программе по переселению евреев в море, и ему предлагалось стать одним из первых переселенцев. Для этого он должен был обратиться в больничную кассу Клалит и записаться на бесплатную операцию по замене лёгких на жабры.
Отказываться от бесплатного Гера не привык и уже на следующий день протягивал листок из конверта скучающей в окошке регистратуры девушке:
– Вот, мне пришло. Я по поводу переселения в море.
– Вам направо, потом налево, подниметесь по лестнице на четвёртый этаж, там прямо по коридору, пока не увидите большой плакат и сразу за ним кабинет 27, вам туда. На плакате изображён двудышащий еврей, еврей-рыба.
Фантасмагорическая история написана профессором Тель-Авивского университета, работающим в области нанотехнологий. С этим связано присутствие в истории научно-технологических терминов. Повествование искрит удивительным юмором, иронией, наполнено философией и магией. Главным действующим лицом повествования является высокоучёный говорящий кот Шелег. Он без умолку рассказывает сказки, небылицы, в гротескной форме высмеивает людские обычаи, отношения в семье, творчество известных писателей и философов.
Книга Алекпера Алиева «Артуш и Заур», рассказывающая историю любви между азербайджанцем и армянином и их разлуки из-за карабхского конфликта, была издана тиражом 500 экземпляров. За месяц было продано 150 книг.В интервью Русской службе Би-би-си автор романа отметил, что это рекордный тираж для Азербайджана. «Это смешно, но это хороший тираж для нечитающего Азербайджана. Такого в Азербайджане не было уже двадцать лет», — рассказал Алиев, добавив, что 150 проданных экземпляров — это тоже большой успех.Книга стала предметом бурного обсуждения в Азербайджане.
Генерал-лейтенант Александр Александрович Боровский зачитал приказ командующего Добровольческой армии генерала от инфантерии Лавра Георгиевича Корнилова, который гласил, что прапорщик де Боде украл петуха, то есть совершил акт мародёрства, прапорщика отдать под суд, суду разобраться с данным делом и сурово наказать виновного, о выполнении — доложить.
Действие романа «Земля» выдающейся корейской писательницы Пак Кён Ри разворачивается в конце 19 века. Главная героиня — Со Хи, дочь дворянина. Её судьба тесно переплетена с судьбой обитателей деревни Пхёнсари, затерянной среди гор. В жизни людей проявляется извечное человеческое — простые желания, любовь, ненависть, несбывшиеся мечты, зависть, боль, чистота помыслов, корысть, бессребреничество… А еще взору читателя предстанет картина своеобразной, самобытной национальной культуры народа, идущая с глубины веков.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Есть люди, которые расстаются с детством навсегда: однажды вдруг становятся серьезными-важными, перестают верить в чудеса и сказки. А есть такие, как Тимоте де Фомбель: они умеют возвращаться из обыденности в Нарнию, Швамбранию и Нетландию собственного детства. Первых и вторых объединяет одно: ни те, ни другие не могут вспомнить, когда они свою личную волшебную страну покинули. Новая автобиографическая книга французского писателя насыщена образами, мелодиями и запахами – да-да, запахами: загородного домика, летнего сада, старины – их все почти физически ощущаешь при чтении.
Петер Хениш (р. 1943) — австрийский писатель, историк и психолог, один из создателей литературного журнала «Веспеннест» (1969). С 1975 г. основатель, певец и автор текстов нескольких музыкальных групп. Автор полутора десятков книг, на русском языке издается впервые.Роман «Маленькая фигурка моего отца» (1975), в основе которого подлинная история отца писателя, знаменитого фоторепортера Третьего рейха, — книга о том, что мы выбираем и чего не можем выбирать, об искусстве и ремесле, о судьбе художника и маленького человека в водовороте истории XX века.