Берлинские похороны - [15]

За стойкой бара сидели пара туристов и журналист из Огайо по имени Петч. Один из туристов спросил, часто ли Петч бывает на «той стороне».

— Не очень, — сказал Петч. — Комми занесли меня в черные списки. — Он сдержанно засмеялся. Джонни Валкан выругался настолько громко, что бармен поднял голову, ухмыльнулся Джонни и сказал:

— Mir kann keener[9].

Петч по-немецки не говорил и, следовательно, ничего не заметил.

Сегодня было много людей с радио: в спертом ночном воздухе американцы с грубоватыми акцентами своих отцов говорили на странных славянских диалектах. Один из них махнул через зал рукой Валкану, но за свой столик не позвал. Это все потому, что они считали себя культурными сливками города. На самом деле это были интеллектуальные легковесы, вооруженные несколькими тысячами словесных безделушек, годных лишь для светского трепа. Они не могли отличить струнного квартета от вокального трио.

Бармен зажег для него спичку.

— Спасибо, — сказал Джонни. Он отметил про себя, что в ближайшем будущем надо будет поближе познакомиться с этим барменом, и не для сбора информации — на такой низкий уровень он еще не опускался, — а просто потому, что в таком городе это облегчало жизнь. Он потягивал свое виски и размышлял о том, как умиротворить Лондон. Валкан был рад, что человек Доулиша возвращается в Лондон. Против англичан он ничего не имел, но с ними никогда не чувствуешь себя уверенно. А все потому, что они любители и гордятся этим. Иногда Джонни жалел, что работает не на американцев. Он чувствовал, что с ними у него больше общего.

Вокруг стоял гул учтивой беседы. Очкастый человек с большим носом и усами, который выглядел как новенькая монета, был членом английского парламента. У него был властный голос, каким английский высший класс обращается к таксистам или иностранцам.

— Но здесь, в Берлине, — говорил англичанин, — налоги на двадцать процентов ниже, чем в Западной Германии, и, более того, ваши ребята в Бонне не взимают даже четырех процентов, налагаемых на сделки. С небольшой сноровкой вы можете обеспечить свободную доставку и, если вы ввезете сталь, то это вам почти ничего не будет стоить. Ни один бизнесмен не может пренебрегать такими возможностями. Вы каким бизнесом занимаетесь? — Англичанин распушил усы и громко хмыкнул.

Валкан улыбнулся человеку из Еврейского отдела документации. Валкан с удовольствием бы занимался такой работой, жаль, что, судя по слухам, платят за нее мало. Еврейский отдел документации в Вене собирал материалы о военных преступлениях, которые бы позволили привлечь к суду бывших эсэсовцев. Сколько работы вокруг, подумал Валкан. Он оглядел зал, тонувший в табачном дыму, здесь сейчас находилось, по меньшей мере, пять бывших офицеров СС.

— Для британской автомобильной промышленности это самое лучшее из того, что могло случиться. — Громкий голос англичанина снова заполнил зал. — Ваши люди из «Фольксвагена» сразу почуяли, откуда ветер дует. Ха-ха. Потеряли источник дешевой рабочей силы и обрели профсоюзных горлопанов, выкачивающих из них деньги. А что произошло? Цена «фольксвагена» скакнула вверх. И наши парни получили шанс. Говорите что хотите, но эта Стена — лучшее, что можно придумать для британской автомобильной промышленности.

Джонни нащупал в кармане свой британский паспорт. Что касается самого Валкана, то Стена ему была почти безразлична. В каком-то смысле она ему даже нравилась. Если бы коммунисты не прекратили вопить о переходе из зоны в зону в поисках работы, где бы они нашли людей для работы на фабриках? Джонни знал, где бы они их нашли — на Востоке. Кому бы понравилось на пляже Мюггельзее отдыхать среди монголов и украинцев? Возникло бы много шансов на то, что Германия восстановила бы свои права на Восточную Пруссию, Померанию и Силезию. Валкану, вообще-то, было наплевать на «утерянные территории», но те, кого это волнует, могли бы не орать так громко о Стене.

В зале находилась и девушка из Веддинга. Интересно, верно ли то, что говорят о ее шофере? Для девушки ее типа район, в котором она жила, был действительно странный — ужасный рабочий район. Он вспомнил ее малюсенький дом с телевизором над кроватью. Он познакомил ее с вон тем шотландским полковником. Он после еще, кажется, говорил, будто она хочет современную модель с большим цветным экраном и дистанционным управлением. Валкан помнил, как тогда над этим весь бар потешался. Валкан послал ей воздушный поцелуй и подмигнул. Она помахала ему в ответ своей золотистой сетчатой сумочкой. Она по-прежнему очень аппетитная, подумал Валкан и, вопреки своему твердому решению, послал к ее столику бармена с шампанским и запиской, написанной маленьким золотым карандашиком на оборотной стороне красивой визитной карточки.

«Давай поужинаем вместе», — написал он. Он поколебался, стоит ли поставить в конце знак вопроса, но решил, что неопределенность женщинам претит. Властность — вот секрет успеха у женщин.

«Подходи попозже», — дописал он, прежде чем отдать записку бармену. В дальнем конце бара к Петчу присоединилось еще два человека: мужчина и девушка. Мужчина был похож на англичанина. Петч спросил: