Берлинская тетрадь - [5]

Шрифт
Интервал

Мы решили возвратиться в штаб фронта более короткой дорогой. Командир батальона майор Левкович предупредил: «В лесу бродят немецкие солдаты». Это нас не смутило.

Едем минут сорок. Ни встречных машин, ни впереди идущих. Шоссе безмолвно и пустынно. Вдруг шофер Иван Иванович Пронин, исколесивший со мной по дорогам войны около ста тысяч километров, трогает меня за руку:

— Товарищ майор, посмотрите направо!

Из леса к шоссе, наперерез нашему автомобилю, бегут немцы, человек пятнадцать. Вооружены автоматами и гранатами. Что делать?

Возвращаться? Поздно. Проскочить? Не успеем, да и совестно. Отстреливаться? Силы явно неравные. Решаем остановиться, выйти из машины и, если придется, принять бой. На нашем вооружении три пистолета и автомат… Но приходит неожиданная развязка: гитлеровцы, подбежав к шоссе, поспешно бросают оружие и поднимают руки. В недолгих переговорах выясняем — они хотят сдаться в плен и просят скорее доставить их под охрану наших солдат: командование СС послало за ними погоню, их могут убить.

Пленные стоят перед нами с поднятыми руками. Их оружие на земле. Они ждут решения. А мы не можем принять решения! Сопровождать их пешком — далеко, в автомобиле все не уместимся. Вот уж, действительно, «не было печали!»

Пока мы советуемся, как быть, старшина Пронин устремляется на шоссе: навстречу несется грузовая машина. Ее-то на радостях мы и останавливаем. Ребята из трофейной команды забирают в кузов немецкое оружие, принимают на борт пленных и скрываются за поворотом. Мы облегченно вздыхаем.

Чего только не бывает на войне!

30 марта 1945 года.

Идет советская кавалерия

Над Померанским плоскогорьем, над сосновыми лесами, над полуразбитыми деревушками, — над всей округой, где только что гремели бои, сиял розовый закат. Тишина вместе с сумерками обволокла землю.

Вдруг послышался дробный цокот копыт и легкое похрапывание коней. Лихо взвилась веселая кавалерийская песня. Советские конники выходили на дорогу, ведущую в Берлин. Кони, как на подбор, рослые, одномастные в каждом эскадроне. Сбруя — кожаная, первосортная. Повозки, тачанки, кухни, фургоны блестят свежей зеленой краской. А кавалеристы — молодцы в кубанках, подтянутые, загорелые — выглядят красавцами.

Один офицер сказал мне:

— В таком виде не стыдно показаться не только в Берлине, а и в Москве!

Нескрываемое чувство удовлетворения светилось и на лице командира корпуса генерал-лейтенанта В. В. Крюкова. Его машина сновала по дорогам Померании. Генерал встречал полки на марше.

В этот вечер и я видел марш конников. Это они под командованием легендарного генерала Доватора громили немцев под Москвой. С генералом Крюковым совершали глубокие рейды по

Смоленщине. Первыми вырвались «а Десну, форсировали ее. Прошли Белоруссию. Вклинились в немецкие колонны в Польше, а затем в Померании.

Накануне, перед походом, на офицерском собрании я слушал речь комкора. Он взволнованно говорил:

— Гордо пронесем наши победные знамена и еще раз прославим перед миром советскую конницу, нашу красную кавалерию!

Сколько славных подвигов скрывалось, за этими словами генерала! Когда, рассекая немецкую оборону, конники Крюкова миновали Польшу и вышли к Померанскому валу немецкой обороны, кавалеристы из полка Хусима Алиева локировали, взяли в плен или уничтожили гарнизоны тридцати дотов. Москвич Василий Таланов с небольшой группой спешенных конников атаковал многоамбразурный дот и выкурил из него семнадцать солдат, кричавших в безумном ужасе:

— Русская кавалерия! Сдаюсь! Гитлер капут!

Наши кавалеристы догоняли немецкие отступающие колонны, врубались в их ряды. Совершали глубокие ночные обходы и брали в стальные тиски большие группы фашистских войск. Потом по частям громили гитлеровцев нещадно, пока те не поднимали руки, прося пощады.

В дни наступления у конников не было линии фронта в общепринятом понятии. Они за сутки несколько раз меняли курс, устремляясь туда, где появлялся противник.

Я проехал места, по которым прошли конники Крюкова. На пути лежали груды разбитой немецкой техники. Но вот совершенно целый немецкий городок Польцин, даже витрины магазинов без пробоин: кавалеристы взяли его лихим налетом — неожиданной ночной атакой.

Ночью кавалеристы эскадрона Сергеева с ошеломляющей скоростью устремились к городу. Миновав две деревни, в которых находилось по роте немецких солдат, они через час оказались в центре Польцина. Город спал. На станцию пришли два поезда. Один с танками и самоходками, другой — с беженцами. Их приняли наши кавалеристы.

Пока одна часть кавалеристов встречала поезда на станции, другая «осваивала» центр города. В домах еще кое-где сквозь шторы пробивался свет. По улицам, прижимаясь к стенам домов, шли люди.

Кавалеристы растеклись по переулкам. Сергеев с группой офицеров остался на площади. На него в темноте наскочил велосипедист. Сергеев прикладом сшиб его, схватил за шиворот, поднял, осмотрел. Оказался немецкий майор — представитель комендатуры города, выехавший на поверку патрулей.

— Поздновато проверять патрули, — сказал Сергеев, усмехаясь, — город занят нами. Где расположены ваши основные части?


Рекомендуем почитать
Тамбов. Хроника плена. Воспоминания

До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.


Маленький курьер

Нада Крайгер — известная югославская писательница, автор многих книг, издававшихся в Югославии.Во время второй мировой войны — активный участник антифашистского Сопротивления. С начала войны и до 1944 года — член подпольной антифашистской организации в Любляне, а с 194.4 года — офицер связи между Главным штабом словенских партизан и советским командованием.В настоящее время живет и работает в Любляне.Нада Крайгер неоднократна по приглашению Союза писателей СССР посещала Советский Союз.


Великая Отечественная война глазами ребенка

Излагается судьба одной семьи в тяжёлые военные годы. Автору хотелось рассказать потомкам, как и чем люди жили в это время, во что верили, о чем мечтали, на что надеялись.Адресуется широкому кругу читателей.Болкунов Анатолий Васильевич — старший преподаватель медицинской подготовки Кубанского Государственного Университета кафедры гражданской обороны, капитан медицинской службы.


С отцами вместе

Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.


Из боя в бой

Эта книга посвящена дважды Герою Советского Союза Маршалу Советского Союза К. К. Рокоссовскому.В центре внимания писателя — отдельные эпизоды из истории Великой Отечественной войны, в которых наиболее ярко проявились полководческий талант Рокоссовского, его мужество, человеческое обаяние, принципиальность и настойчивость коммуниста.


Катынь. Post mortem

Роман известного польского писателя и сценариста Анджея Мулярчика, ставший основой киношедевра великого польского режиссера Анджея Вайды. Простым, почти документальным языком автор рассказывает о страшной катастрофе в небольшом селе под Смоленском, в которой погибли тысячи польских офицеров. Трагичность и актуальность темы заставляет задуматься не только о неумолимости хода мировой истории, но и о прощении ради блага своих детей, которым предстоит жить дальше. Это книга о вере, боли и никогда не умирающей надежде.