Берлин-Александерплац - [35]

Первый закон Ньютона гласит: «Каждое тело пребывает в состоянии покоя до тех пор, пока действие какой-либо силы не заставит его изменить свое состояние» (это относится к ребрам Иды). Второй закон Ньютона о движении гласит: «Изменение движения пропорционально действующей силе и имеет одинаковое с ней направление» (действующая сила — Франц, точнее его кулак с мутовкой). Величина силы выражается следу щей формулой:

f= с lim v/t = cw

Ускорение, вызванное данной силой, величина в званного ею нарушения покоя, выражается формулой:

v= I/c ft

Согласно этому следует предположить (да оно так и было в действительности), что спираль мутовки сжалась, и удар был нанесен непосредственно деревянной рукояткой. Результат силы противодействия, так называемой «инертной» стороны: перелом седьмого и восьмого ребер по задней левой подмышечной линии.

При таком соответствующем духу времени рассмотрении всех этих обстоятельств можно прекрасно обойтись без Эринний. Можно шаг за шагом проследить все, что сделал Франц и что претерпела Ида. Это уравнение без неизвестного. Остается только перечислить стадии начавшегося таким образом процесса. Итак, потеря со стороны Иды вертикального положения и переход ее в горизонтальное, как следствие сильного толчка, и наступившее одновременно затруднение дыхания, сильная боль, испуг и физиологическое нарушение равновесия. И тем не менее Франц, как разъяренный лев, растерзал бы потерпевшую — эту столь близко знакомую ему особу, если бы из соседней комнаты не выскочила ее сестра. Визгливая брань этой бабы вынудила его ретироваться, и в тот же вечер полицейский патруль задержал его неподалеку от дома.

«Хой-хо-хо! — кричали древние Эриннии. — Ату его!» Ужасный вид — отвергнутый богами человек у алтаря, руки его обагрены кровью. Как эти чудовища хрипят: ты спишь? Прочь сон, прочь забытье! Вставай, вставай!.. Его отец, Агамемнон, много лет тому назад отправился в поход на Трою. Троя пала, и тотчас же запылали сигнальные огни — цепь смолистых факелов потянулась от Трои, через остров Афос до самого Киферского леса.

Сколь прекрасна, к слову сказать, эта огненная весть, летящая из Трои в Грецию! Великолепная эстафета пламени над гладью моря! Вспышка света, огненное биение сердца, ликующий вопль.

Вот вспыхивает багровое пламя, и зарево разливается над озером Горгопис; увидел его страж и закричал от радости. Вот она, жизнь! И зажег новый костер, — передал дальше радостную весть; повсюду — ликование. А пламя пронеслось над заливом, взметнулось на вершине Арахнейона, и в багровом зареве слилось все в неистовых кликах: «Агамемнон возвращается!» Да, с такой постановкой дела мы тягаться не в силах. Куда уж нам!

Мы пользуемся для передачи различных сообщений результатами опытов некоего Генриха Герца, который жил в Карлсруэ, рано умер и, если судить по фотографии в Мюнхенском музее, носил окладистую бороду. Мы пользуемся радио. Наши мощные передатчики посылают в эфир переменные токи высокой частоты. При помощи колебательного контура мы вызываем электрические волны. Колебания распространяются сферически. А в приемнике есть катодная лампа и мембрана, которая колеблется то чаще, то реже, и таким образом получается звук точь-в-точь такой, какой поступил перед тем в передатчик. Удивительно! Надо же додуматься до такой чертовщины. Впрочем, восхищаться тут нечем: эта штука действует — и слава богу.

То ли дело смоляные факелы, возвещающие прибытие Агамемнона!

Они пылают, пламя их рвется ввысь, как живое, возвещая всем и вся: «Агамемнон возвращается!» — и все вокруг ликует.

И повсюду тысячи сердец вспыхивают огнем: «Агамемнон возвращается!» И вот уже десятки, сотни тысяч людей ликуют на берегах залива: «Агамемнон возвращается!»

Однако вернемся к сути дела. Агамемнон у себя дома. И картина меняется. Это, так сказать, оборотная сторона медали. Не успел он войти в дом, Клитемнестра предложила ему выкупаться. Тут-то и обнаружилось, какая она стерва. Набросила на него в воде рыбачью сеть, так что он и шевельнуться не мог, и топор прихватила будто бы для того, чтоб наколоть дров. Муж хрипит: «Горе мне, я погиб!» Люди спрашивают: «Кто это по себе голосит?» А он: «Горе мне, горе мне!» Словом, прикончила его, бестия эта античная, и глазом не моргнула, а потом вышла и похваляется: «Покончила я с ним. Рыбачьей сетью опутала его я и дважды нанесла удар. Когда ж, вздохнув два раза, вытянулся он, последним, третьим, я ударом отправила его в Гадес». Старейшины были огорчены, но все же нашли что сказать: «Поражены мы смелостью твоих речей…» Вот она какая была, эта бестия античная! В супружеских утехах с Агамемноном зачала она мальчика, нареченного при появлении на свет Орестом. Впоследствии плод утех укокошил свою мамашу. За это на него и напустили Эринний.

Совершенно иначе обстоит дело с Францем Биберкопфом. Не прошло и пяти недель, как его Ида скончалась в Фридрихсхайнской больнице от множественного перелома ребер с повреждением плевры и легкого и последовавших затем эмпиемы плевры (гнойного плеврита) и воспаления легких. Боже мой, температура не понижается, Ида, на кого ты похожа, поглядись в зеркало, боже мой, конец ей, крышка. Ну, произвели вскрытие, а потом свезли на кладбище на Ландсбергераллее, вырыли могилу в три метра глубиной, опустили туда гроб и засыпали землей. Умерла она с ненавистью к Францу в душе, да и его черная злоба не унялась после ее смерти, потому что ее новый друг, бреславлец, навещал ее в больнице. Теперь она лежит под землею, вот уже пять лет, вытянувшись на спине; доски гроба давно прогнили, а сама она растекается жижею, та самая Ида, которая когда-то танцевала с Францем в саду «Парадиз», в Трептове, в белых парусиновых туфельках; Ида, которая так его любила и путалась со многими, теперь лежит не шелохнется; нет ее больше.