Берлин 45-го: Сражения в логове зверя. Части 4-5 - [12]

«На Берлин!» Грузовик «Студебеккер» с орудием на буксире из состава 1-й армии Войска Польского. Апрель 1945 г.

Правым соседом 1-й польской армии была 61-я армия П. А. Белова. Она занимала позиции на правом фланге 1-го Белорусского фронта и примыкала к 49-й армии 2-го Белорусского фронта. По частной директиве № 00540/оп 61-я армия должна была форсировать Одер и уже к исходу дня 16 апреля овладеть обширным плацдармом на его западном берегу. Что интересно, именно в частной директиве 61-й армии мелькает в явном виде дата начала наступления — 16 апреля. Во всех остальных директивах написано только: «Время начала наступления согласно моих личных указаний». Армии П. А. Белова передавался 286-й батальон особого назначения (амфибий), прибывший незадолго до начала операции. На 15 апреля 286-й батальон ОСНАЗ насчитывал в строю 99 амфибий «Форд». Бронетехника 61-й армии была представлена тремя полками СУ-76: 1899 (11 СУ-76 в строю на 15 апреля), 312 (21 СУ-76) и 1811-м (20 СУ-76).

После форсирования Одера 61-я армия должна была наступать на запад, «обеспечивая свой правый фланг от контрударов противника с севера и северо-запада». Конечной целью наступления был выход на р. Эльба. Расположение армии П. А. Белова на фланге означало как вполне вероятный вариант действий оборону фронтом на север подобно февралю 1945 г.

Ни 61-я армия, ни 1-я польская армия не получали средств усиления класса артиллерийских дивизий. Тем самым они радикально отличались по составу как от «корневых», так и от «пристяжных», составляя делегацию для встречи с союзниками на Эльбе. Видимо, считалось, что на периферии обороны Берлина эти две армии встретят слабое сопротивление противника. 61-й армии также подчинялся 7-й кавалерийский корпус, который можно было применить при слабом противодействии противника. На этом фоне несколько странно выглядит оценка противника, данная в директиве № 00540/оп. Предполагалось, что 61-й армии противостоят в первой линии 1-я дивизия морской пехоты, 11-я моторизованная дивизия СС, 610-я пехотная дивизия особого назначения, 503-й танковый батальон («Тигров»), а в качестве резерва указывалась 10-я моторизованная дивизия СС. В действительности последняя (10-я танковая дивизия СС «Фрундсберг») к тому моменту уже находилась в подчинении группы армий «Центр» и дислоцировалась в районе Герлица.

Заключительной частью всех частных директив были указания по сохранению готовящейся операции в тайне:

«8. С директивой разрешаю ознакомить начальника штаба, начальника оперативного отдела штаба армии и командующего артиллерией армии.

Остальным исполнителям ставить задачи в пределах выполняемых ими обязанностей.

Командирам полков письменных распоряжений не давать, задачи поставить устно за три дня.

По службе тыла общих директив не давать, ограничиться устными распоряжениями.

9. Всему личному составу войск армии разъяснять, что нашей задачей является упорная оборона на длительное время.

Младшему ком. составу и красноармейцам задачу на наступление объявить за 2 часа до атаки.

10. Время начала наступления согласно моих личных указаний»{157}.

С целью дезориентировать немецкое командование относительно направления главного удара 1-го Белорусского фронта был предпринят ряд отвлекающих маневров. В частности, было организовано ложное сосредоточение в районе южнее Штеттина. Однако убедить противника, что главный удар будет наноситься не с Кюстринского плацдарма, а через Ост и Вест Одер южнее Штеттина, было затруднительно. Выстраивавшаяся Г. К. Жуковым комбинация с образованием Франкфуртского и Кюстринского плацдармов не получила своего развития. Соответственно заставить противника распылить внимание и силы между двумя крупными плацдармами стало невозможно.

Информированность немцев относительно ближайших планов Красной армии хорошо видна по документам ГА «Висла». На совещании в штабе группы армий 7 апреля 1945 г. время начала советского наступления и направление главного удара было определено довольно точно: «Ia (начальник оперативного отдела. — А. И. ) группы армий докладывает о положении группы армий. Следует ожидать наступления на широком фронте силами Второго Белорусского фронта на северном фланге, и, вероятно, [выступления] Третьего Белорусского фронта [1-го Украинского фронта? — А. И. ] на южном фланге. Начало генерального наступления, по всей вероятности, лишь после окончания сосредоточения новых сил примерно через 8 дней (15 апреля?). Главный удар, вероятно, как и прежде против 9-й армии. (Здесь имеется уже плацдарм, кроме того, Первый Белорусский фронт Жукова на тесном пространстве по обеим сторонам от Кюстрина.). На участке 9-й армии вероятны в ближайшее время подготовительные атаки для расширения исходных позиций юго-восточнее Кюстрина»{158}.

В условиях, когда отсутствовала внезапность наступления, добиться желаемого результата можно было безукоризненной техникой проведения операции. Для советского командования новая тактика немецкой обороны не была секретом. Информация о готовящемся маневре была получена от пленных. Так в журнале боевых действий 5-й ударной армии указывалось: «По показаниям пленных, был отдан приказ: в случае решительного наступления русских отвести (накануне) основную массу пехоты на вторую оборонительную линию, подготовленную на удалении 2–5 км от первой. В траншеях первой линии оставить по одному отделению от роты»{159}. Соответственно задачей войск в подготовительный период стало «вскрыть, где проходит истинный передний край (принимая во внимание последние данные разведки об оттягивании артиллерии противником на Зееловские высоты), чтобы не выпустить зря 2000 вагонов снарядов»{160}. Как мы видим, понимание принципов построения обороны на берлинском направлении имелось достаточно отчетливое.