Беркуты Каракумов - [161]

И детишки заметили сразу, что мать сегодня особенно добра, — разыгрались, расшумелись. То из одной комнаты, то из другой раздавались их звонкие веселые голоса. Они могли брать сейчас любые игрушки, и мать не заругает, не отберет.

— Кейик-джан, пока я буду прокручивать мясо, посмотри за младшими, доченька!

Джовхар была сама доброта, и голос ее звучал нежно, ласково. Кейик давно не видала такого обращения. Она взяла детишек за руки, увела на улицу, чтобы они не мешали взрослым.

Сапалы подал брату еще одну подушку:

— Возьми, подложи под локоть… А тот человек, на которого ты оставил свою скотину, надеюсь, надежный?

— Ну да… Я попросил: "Завтра, мол, погоню этих овец на базар, посмотри за ними до утра". А он говорит: "Оставляй и будь спокоен, присмотрю". Чаем меня напоил, накормил.

— А корову ты, значит, раньше пристроил?

— Ну да… Земляк купил. Хорошая была корова, много молока давала…

— За сколько продал?

— За семьсот.

— Вместе с теленком?

— Ну да…

— А ведь теленок уже большой был. Тут на базаре больше бы дали.

— Земляк купил. Больше просить неудобно было.

От горячего чая лицо Вепалы покрылось испариной. Капли пота заполняли морщины на его широком лбу, сливались в ручейки и бежали вниз, огибая брони. Он совал руки в карманы и, видимо, но находил платка. Сапалы протянул брату полотенце. Однако Вепалы не решился утереться им, поблагодарил, положил полотенце на край стола и, по старой привычке, утерся полой халата.

Старший брат стеснялся младшего. Хотя в большинстве случаев бывает как раз наоборот. Даже разговаривая с младшим, Вепалы не решался смотреть ему в глаза. Может быть, от воспитания?

Когда отец погиб на войне, Вепалы бросил учебу в школе. Он был старшим, на целых девять лот старше Савалы. Мать не справлялась одна, ей надо было помогать. И Вепалы стал работать. А когда Сапалы исполнилось семь лет, председатель помог устроить его в интернат в райцентре. Там Сапалы закончил школу. Потом в городе учился. Институт закончил. Женился, домом обзавелся. И навсегда стал горожанином. С тех пор не так-то уж и много лет прошло. Но за это время каждый из них стал совсем другим человеком.

Прежде Вепалы был сильнее Сапалы. А теперь, наоборот, Сапалы сильнее. Он образованнее. И брат признает в нем это преимущество. Сапалы может им повелевать как хочет. Захотел — переселил в город. Велел распродать скотину — и тот согласился. Но не решается его полотенцем вытереть пот, боится испачкать.

Сапалы посмотрел на его руки. Все те же знакомые с детства большие ладони со следами порезов, ссадинами, корявые крепкие пальцы с широкими ногтями с чернотой под ними. Несмотря на внешнюю грубость, эти пальцы были очень подвижные и ловкие. Половчее, чем у многих. В детстве, играя с мальчишками в альчики, Вепалы неизменно выигрывал. Правда, он не любил этих игр, но иногда принимал в них участие из-за Сапалы. Потому что братишка чаще всего проигрывал. Когда младший уже готов был расплакаться от горя и досады, в игру вступал Вепалы. К концу игры мешок его доверху наполнялся альчиками. Он отдавал их Сапалы. Тот включался в игру — и опять неудачно. Вепалы снова за него отыгрывался…

Да, в те времена не только Сапалы гордился им, весь аул гордился. Потому что ни в одном другом ауле не было пальвана равного Вепалы. Приставку "пальван" к своему имени он ни у кого не выпрашивал. Люди сами стали его так называть.

Однажды в соседнем ауле был той: какой-то чабан устроил празднество в честь появления первого зуба у сынишки.

Звучала музыка, пели бахши. Под крики и смех толпы свели драчунов-козлов. А после козлиной драки объявили состязания по горешу и стали вызывать желающих.

Люди образовали широкий круг. Впереди на кошмах расположились старики. Глашатай объявил: победителю приз — откормленный бычок.

А состязания продолжались. Объявили вторую премию. И неподалеку от площадки привязали большого жирного барана, который блеял и метался из стороны в сторону, испуганно таращась на пеструю многоголосую толпу. Чуял, наверное, чем чреваты для барана той.

На середину круга вышел, поигрывая мышцами, высокий сухощавый джигит. Ребята, приехавшие с Вепалы из Атгырлана, стали подзадоривать земляка:

— Ну выходи, что же ты! Не беда, если и упадешь, — земля удержит!

Ребята подталкивали Вепалы в спину, но тот никак не осмеливался решиться.

— Что ж, тогда отдадим пальвану его приз, если среди собравшихся нету ему равных! — провозгласил глашатай.

— Эх ты!.. — упрекнули Вепалы земляки.

— Да неудобно, — оправдывался тот. — Можно ли находиться в гостях и хозяев в песке валять?

Кто-то из стариков услышал слова Вепалы и остановил пальвана, который уже направился получать свой приз:

— Послушай-ка, подожди немного, за приз все-таки надо побороться! — Подойдя к Вепалы, схватил его за руку и сердито сказал: — А ну выходи! Если даже упадешь, не свернешь себе шею!

Выведенпый на середину круга почти насильно, Вепалы стал готовиться к борьбе. Пока он разувался, а потом до колен закатывал штанины, ожидавший пальван с насмешливой улыбкой наблюдал за ним. "Что еще за сосунок объявился тут?" — можно было прочесть в его взгляде. Затем подошел к Вепалы, подпоясавшемуся цветастым ситцевым платком, со знанием дела проверил, как тот завязал платок, крепко ли. Опытному борцу не понравилось, и он сам перепоясал соперника. Мгновенье спустя они крепко вцепились друг в друга, и борьба началась. Вепалы нагнулся, стараясь ноги держать подальше, чтобы противник не дал подножку. А тот рванул его на себя, и Вепалы чуть не упал на колени. Ко удержался. С трудом, но удержался. Вепалы не применял никаких приемов. Он только сопротивлялся. А противник изощрялся и так, и эдак. Толпа кричала, хлопала в ладоши.