Берега светлых людей - [68]
Продираясь по площади среди всадников, он ругался и толкался. Халаны его узнавали, пропускали, находили повод пошутить над спешившим северянином на своём мелодичном халанском наречии, памятуя о приказе, выстраивались двумя шеренгами, чтобы по форме обставить торжественный въезд царя. Сарос же летел к дому Вертфаста.
На улице было безлюдно. Из подворотен слышались выкрики. Гот подъехал к крыльцу, ворвался в дом. Хозяйка немедленно обрушилась на него. Он в лицо ей выдохнул имя «Ргея» — старуха покачала головой, зло, с придыханием выругалась и махнула рукой на входную дверь. Сарос не понял её, напирал и настаивал. Женщина уверенно повторила красноречивый, указующий жест. Воздыхатель светился рвением, сыпал многословием, в коем крылась простая суть — узнать, куда пошла любимая — волочил за локоть хозяйку, чтобы та проводила его к ней или послала с ним провожатого. Но старая бестия упиралась, никуда идти не желала, божилась в неведении о судьбе приживалки. Домашние все попрятались — больше спросить было не у кого.
Сарос побежал по городу. Не зная языка, приставал к робевшим горожанам, спрашивал о красивой, синеглазой девушке, пугал и без того подавленных людей варварским рыком. Покрутился у запертых портовых ворот, пробежался по базарным рядам, измазался в грязи бедняцких кварталов. Выглядевший снаружи не слишком большим, город оказался великим изнутри.
Сарос стал заходить в дома. Везде его — косматого и растревоженного — отказывались признавать, выталкивали, запирали перед ним двери.
Стемнело. Объявивший на площади свою волю Лехрафс уже спал в уютной веже. Вокруг неё горели костры, поедался сытный ужин.
Смиренный город молчал, лишь его главная площадь никак не утихала. Группа халан из числа самых толковых собирала подносимую дань. Кольчуги, латы, шлемы пересчитывались, проверялись, выбраковывались. Полные комплекты складывались в телеги и вывозились к ожидавшим степнякам. Сто отличных, новеньких или снятых с городских дружинников сороков были великим ущербом, страшными обидой и унижением некогда цветущего града, этой ночью поражённого смертельно.
Сарос брёл мимо перекликавшихся истцов и ответчиков. Кожаный тегиляй его и помятый железный колпак ни у кого не вызывали интереса.
В лагере немногочисленных своих воинов найти сложно. Повсюду в новой броне прохаживались халаны. Вповалку спали те из них, кому, кроме сна, в этой ночи искать ничего уже было не нужно.
«Кто-то ещё любил, как я? Наверно любил... Может, Ргею тот смугляк тоже любит — я же не знаю... И Вертфаст... Нет, Вертфаст не любит — он её использует... А мне она зачем там, у себя? Тоже использовать как плотскую утеху? Неужто и мне она нужна лишь для страсти?.. Ничего не вижу, кроме её глаз... Мне даже противно, как она гнётся... Она думает, что делает это красиво... Нет, права бабка: не только для меня гнётся, кошка... Что же у неё в мыслях-то? Что?»
Сарос улёгся на одеяльца — кто-то проснулся, узнал его и освободил место. Закатил глаза со сладкой думой о ней. «Я бы для неё расстарался... А что бы подумали другие женщины нашего народа? Пускай и им их мужчины что-то сделают... А как же некрасивые? Их много... Кто для них будет стараться? Взять её просто к себе да посмотреть, как она обживётся у нас? Я бы, конечно, ей помог, защитил от говорков, потихоньку от всех бусы золотые подарил, сапоги заморские, большой дом построил бы...»
Сарос уснул. Рядом сопел друг Стемид — он проспит до самого сбора в обратный путь...
Халаны были довольны Лехрафсом, между собой его нахваливали, рвались куда-нибудь в бой, чтобы израсходовать накопившийся воинственный пыл.
Всё утро Роальд не отходил от Лехрафса. Сияя новым колонтарем, подробно рассказывал о своих людях, предлагал оценить готскую дисциплину. Царь соглашался с ним.
Сарос, недоверчиво глядя на Роальда, позвал Лехрафса на безлюдье.
— Не могу ни уехать, ни забыть, ни разлюбить, ни жить... Всё во мне рассыпалось будто, — признался гот улыбавшемуся халану. — Решено: остаюсь, буду сызнова искать.
— Тебя убьют, Сарос. Да что с тобой? Езжай домой, или будь со мной.
— Кем я у тебя буду?
— Возьмём село, выгоним всех мужиков, оставим одних баб молодых. Близко к селу тому никого не подпущу. Живи, плодись! — громко рассмеялся Лехрафс.
— Я как юнец стал — ничего не вижу и не слышу. Чисто ворон возле падали — жду, пока волки насытятся. Клюну и улечу — мне хватит.
— Поехали, найдём её, каждый дом по лесине растащим, всех переберём, — уверенно, словно дело не стоит выеденного яйца, предложил Лехрафс, ожидая согласия.
— Нет же, нет. Уводи всех поскорей. Я в городе останусь жить. Стану искать, а найду — спервоначала со стороны присмотрюсь... Ты скажи, что тут надобно, чтобы жить незаметно?
— Хм... В работники кому-то в дом... Чтоб тот нелюдимцем был... А лучше вступи в войско. Будешь ратник. Переоденься, постригись, дабы не узнали. Не узнают — будешь живой, а живой — сможешь и смотреть, и любить... — Халан хотел было улыбнуться, но не сумел — идея-то слишком рискованная. — Только надо, чтоб ни из моих, ни из твоих никто не узнал, что ты остаёшься. Язык не только друзей ищет. Дурной язык врагам — что грудь мамки для младенца.
В романе Александра Кутыкова ведется увлекательное повествование о древнем мире русичей, булгар, финских племен. Читателю предстоит погрузиться в жизнь и мысли славянских предков, проследить путь их переселения из Киевской Руси в глубины Волго-Окских лесов, увидеть города и селения стародавних времен. Главные герои книги — красивые и мужественные люди, с которыми происходит немало забавных историй. На примере одной, как принято теперь выражаться, «средне-статистической семьи», киевского дружинника Ходуни, показывается сложный и достаточно долгий процесс взаимопроникновения и взаиморастворения двух этнических пластов — южных русичей и финских мерей. Историческое полотно романа, период X века, — время правления святой равноапостольной княгини Ольги и ее сына князя Святослава.
Звукозапись, радио, телевидение и массовое распространение преобразили облик музыки куда радикальнее, чем отдельные композиторы и исполнители. Общественный запрос и культурные реалии времени ставили перед разными направлениями одни и те же проблемы, на которые они реагировали и отвечали по-разному, закаляя свою идентичность. В основу настоящей книги положен цикл лекций, прочитанных Артёмом Рондаревым в Высшей школе экономики в рамках курса о современной музыке, где он смог описать весь спектр основных жанров, течений и стилей XX века: от академического авангарда до джаза, рок-н-ролла, хип-хопа и электронной музыки.
Как жили и работали, что ели, чем лечились, на чем ездили, что носили и как развлекались обычные англичане много лет назад? Авторитетный британский историк отправляется в путешествие по драматической эпохе, представленной периодом от коронации Генриха VII до смерти Елизаветы I. Опираясь как на солидные документальные источники, так и на собственный опыт реконструкции исторических условий, автор знакомит с многочисленными аспектами повседневной жизни в XVI веке — от гигиенических процедур до особенностей питания, от занятий, связанных с тяжелым физическим трудом, до проблем образования и воспитания и многих других.
Полу-сказка – полу-повесть с Интернетом и гонцом, с полу-шуточным началом и трагическим концом. Сказание о жизни, текущей в двух разных пластах времени, о земной любви и неземном запрете,о мудрой старости и безумной прыти, о мужском достоинстве и женском терпении. К удивлению автора придуманные им герои часто спорили с ним, а иногда даже водили его пером, тогда-то и потекла в ковши и братины хмельная бражка, сбросила с себя одежды прекрасная боярыня и обагрились кровью меч, кинжал и топор.
Беседа императора Константина и патриарха об истоках христианства, где Иисус – продолжатель учения пророка Махавиры. Что означает очистительная жертва Иисуса и его вознесение? Принципы миссионерства от Марии Назаретянки и от Марии Магдалены. Эксперимент князя Буса Белояра и отца Григориса по выводу христианства из сектантства на основе скифской культуры. Реформа Константина Великого.
Принятое Гитлером решение о проведении операций германскими вооруженными силами не являлось необратимым, однако механизм подготовки вермахта к боевым действиям «запускался» сразу же, как только «фюрер и верховный главнокомандующий вооруженными силами решил». Складывалась парадоксальная ситуация, когда командование вермахта приступало к развертыванию войск в соответствии с принятыми директивами, однако само проведение этих операций, равно как и сроки их проведения (которые не всегда завершались их осуществлением), определялись единолично Гитлером. Неадекватное восприятие командованием вермахта даты начала операции «Барбаросса» – в то время, когда такая дата не была еще обозначена Гитлером – перенос сроков начала операции, вернее готовности к ее проведению, все это приводило к разнобою в докладываемых разведкой датах.
После Октябрьской революции 1917 года верховным законодательным органом РСФСР стал ВЦИК – Всероссийский центральный исполнительный комитет, который давал общее направление деятельности правительства и всех органов власти. С образованием СССР в 1922 году был создан Центральный исполнительный комитет – сначала однопалатный, а с 1924 года – двухпалатный высший орган госвласти в период между Всесоюзными съездами Советов. Он имел широкие полномочия в экономической области, в утверждение госбюджета, ратификации международных договоров и т. д.
Ранним утром 13 октября 1307 года по тайному приказу короля Филиппа IV по всей Франции начались аресты членов Ордена Храма, а имущество и казна захвачены. В тот же день из порта Ла-Рошель отплыли в неизвестном направлении семнадцать кораблей тамплиеров, а юный граф Гитар де Боже сумел тайно покинуть Париж, забрав с собой одну из святынь Ордена. Спустя шестьсот лет к владельцу похоронного бюро в Киеве Ванику Бабаяну явился странный человек и предложил сделать тайное захоронение на заброшенном кладбище за огромные деньги, а затем и стать хранителем могилы.
Великий князь Московский и Владимирский Василий I Дмитриевич (1371—1425) был старшим сыном Дмитрия Ивановича Донского и правил Московским государством без малого 36 лет. При этом в отечественной истории о нём сохранилось очень мало сведений, а памятник — всего один! А ведь при Василии Дмитриевиче Московское государство расширило свои владения почти вдвое, замирилось и заручилось поддержкой Великого княжества Литовского, а ханы Золотой Орды лишь единожды покусились на Москву, да и то безрезультатно! И главное — никаких внутренних дрязг и междоусобных конфликтов, на земле Московской наступили долгожданные мир и лад. В новом увлекательном романе известный писатель Юрий Торубаров воздаёт должное этому мудрому и дальновидному правителю, достойному наследнику победителя Куликовской битвы! Книга издаётся в авторской редакции.
1395 год. После победы на Куликовом поле прошло полтора десятка лет, а судьба Русской Земли вновь висит на волоске.«Над городом и окрестностями плыл звук соборного колокола — бам-м-м, бам-м-м, бам-м-м! Просыпайся, Русь, бери оружие в руки: враг у ворот!»Разгромив Золотую Орду и покорив Крым, грозный ТАМЕРЛАН идет войной на Москву. Уже пало Елецкое княжество, непобедимое войско Тимура штурмует пограничный город:«Завыла боевая труба, и гулямы ринулись в атаку. Причём — конно! Подскакав вплотную, они круто поворачивали коней, прямо с них прыгали на деревянную стену и карабкались вверх, цепляясь за воткнутые копья и помогая себе ножами.
Опер всегда опер — что в наши дни, что в Российской империи при Екатерине Великой. И как его ни называй — «следаком» МУРа или розыскником юстиц-коллегии, — его служба из века в век остается неизменной: раскрывать преступления, ловить уголовников, карать душегубов.Ведь и при матушке-императрице, в «золотой век» Екатерины, хватало грабителей и убийц. За парадными фасадами империи таятся темные подворотни, гиблые трущобы и бандитские притоны. На востоке полыхает Пугачевский бунт. В Москве орудует шайка фальшивомонетчиков.