Берег мародеров - [6]

Внезапно я обнаружил, что внизу виднеется Кэджуит. Я и не заметил, как пришел сюда. Он ничуть не изменился — те же вытащенные на берег лодки, те же кружащие с криками чайки, маленькие белые домики и рыбный дух. Эту рыбацкую деревушку совершенно не волновало, что где-то сейчас умирают люди, вступившие в борьбу за свободу против моторизованной армии, лишенной каких-либо мыслей, кроме тех, которыми отравила ее солдат огромная пропагандистская машина.

Я пожал плечами. Идет война или не идет, порыбачить вечерок можно. Спустившись в деревушку, я нашел Большого Логана у лебедки — он вытягивал лодки на берег. Пока проволочный трос крепили к очередной лодке, мы успели договориться, что назавтра в шесть вечера выйдем в море и поудим часок-другой. Потом я заглянул в пивнушку, где услышал, что по Каналу прошли пять эсминцев. Поговаривали, что они получили приказ захватить «Бремен», который двумя днями раньше вышел из Нью-Йорка после задержки его американскими властями. Разговорившись с одним парнем, я узнал, что пограничник видел в шести милях от берега какую-то подводную лодку, шедшую на запад. «Наверняка это немецкая «У», — заявил мой собеседник.

Как и остальные отдыхающие, я изо всех сил убеждал себя, что завтрашний день будет самым обыкновенным. Но только на воде мне удалось позабыть обуревавшее меня волнение. На пляже я был подавлен. Улечься и нежиться на солнышке я не мог, а искушение вернуться в коттедж и послушать последние выпуски новостей, которые передавались с тревожащей частотой, оказалось сильнее меня. Я механически прослушивал сообщение за сообщением. Они лишь повторяли предыдущие, зачастую даже слово в слово. Нового ничего не было — ни ультиматума, ни начала военных действий на Западном фронте, только быстрое продвижение германских войск в Польше. Когда я отправлялся в Кэджуит, меня уже тошнило от этих известий.

Забыть о нависшей над страной угрозе войны мне удалось только тогда, когда через борт лодки были закинуты две удочки, а двигатель мерно постукивал. Вскоре я увлекся вытаскиванием макрели, и все остальное перестало существовать. Большой Логан стоял у штурвала, тихо насвистывая сквозь зубы и глядя на меня. Он почти не разговаривал, разве только когда я забрасывал лесу, а он оглядывался за корму, выискивая глазами дрожащую серебристую ниточку, чтобы определить по ней, попалась макрель или нет.

Так мы дошли до мыса Дайнес и повернули обратно. Юго-западный ветер посвежел, показались низкие рваные тучи. В половине восьмого стало смеркаться.

— Ночь, похоже, будет ненастная, — заметил я.

— Да, дождь пойдет, как пить дать, — Логан скрутил себе папироску и направил лодку к утесам. — Можно попробовать сайду, — предложил он.

Волны вздымались, и далеко впереди по правому борту я видел, как они бурлят белой пеной вокруг подводного камня.

— Такое побережье надо знать как пять пальцев, — бросил я.

— Что правда, то правда. Место тут гиблое, риф на рифе. И не округлые, как у мыса Лэндс-Энд, а все острые. Видите Гэв-Рокс, вон там, у Кеннэка? — он указал вперед на зазубренные рифы, сейчас наполовину скрытые водой. Они тянулись по кривой вдоль песчаной отмели у Кеннэка. — На них села одна голландская баржа. Зимы четыре назад, кажется. Через три дня от нее ничего не осталось, кроме чугунного ахтерштевня. Он и по сей день там: застрял между камнями.

— А в последнее время у вас тут были крушения? — спросил я. — Я знаю, что разбился «Клан Малькольм», а потом?

— Здесь — нет. Было одно возле Сент-Айвза, — он закурил свою папиросу. — Ну, а что касается «Клана Малькольма», то крушение было великолепное по корнуоллским понятиям.— Он в раздумье покачал головой.— Будь у нас каждый год по такому крушению, и о зиме не надо было бы беспокоиться.

Логан переложил румпель и направил лодку вдоль берега. Мы были совсем близко, и я с трудом держался на ногах из-за волны.

— Здесь можно половить сайду, — сказал он, беря второе удилище.

Однако за десять минут, что мы кружили на этом месте, мне удалось вытащить только одну сайду — нечто среднее между маленькой меч-рыбой и угрем. Она запутала мне всю леску и была такая слизкая, что днище лодки стало скользким. Наконец Большой Логан снова направил лодку в море.

— На обратном пути поймаете еще несколько макрелей, — пообещал он.

К тому времени я уже выудил больше сорока штук. Качка усиливалась, и мне то и дело приходилось садиться на поперечину, чтобы не потерять равновесие. А Большой Логан вроде бы и не замечал, что лодка движется. Тяжесть его громадного тела, казалось, лишь придавала суденышку устойчивости, когда он, чуть расставляя ноги, ступал по доскам.

Мы были в полумиле от берега и поровнялись с Каэрлеон-Коув, когда у меня клюнуло в очередной раз. Я ощутил резкий рывок, после чего леса замерла, и я ее выбрал. Так, и есть, макрель. Попавшись на крючок, они сразу как-то замирают. Вытаскивать ее я предоставил Логану, а сам отправился ко второй удочке. Взявшись за лесу, я тут же понял, что мы наткнулись на косяк: и тут на крючке была рыбина. Я принялся выбирать лесу и вдруг уголком глаза увидел, как у основания волны ярко вспыхнула взрезанная вода. Рядом с нашей лодкой стремительно пронеслось что-то крупное. Море забурлило и заходило ходуном. Не успел я разглядеть, что там такое творится, как леса у меня в руке натянулась и меня выбросило за борт.