Берег черного дерева и слоновой кости. Корсар Ингольф. Грабители морей - [145]

Но Перси стоял на своем и не шел ни на какие сделки.

— Вы сами эту сумму мне обещали, — говорил он. — И не можете утверждать, что она слишком велика. За десять лет своей службы я доставил вам более пятидесяти дел, которые принесли вам неисчислимые выгоды. Уже одно последнее дело, а именно операция с адмиралом Коллингвудом, доставило вам половину того, что я с вас требую. Можно даже считать, что за последнее дело вы получили дважды гонорар, так как благодаря мне вы узнали, что Надод собирается бежать с вашими деньгами в Америку.

— Я не о цифре говорю, — сказал Пеггам. — Мне только жаль с тобою расставаться. Ты мне разбиваешь сердце, Перси… Ведь я всегда любил тебя как сына…

— Уговор дороже денег, — холодно возразил клерк, — Вы дали обязательство и должны его исполнить… Что же касается того, что я будто бы разбиваю вам сердце, то это, позвольте вам сказать, одни глупости. Как могу я разбить вам то, чего у вас нет? Когда вас после смерти выпотрошат, то в груди у вас вместо сердца окажется мешок с деньгами. Но довольно о пустяках. Десять лет прошло. Я свою обязанность исполнил, исполняй же и ты свое слово, старик. Выкладывай деньги.

Грубый тон Перси нисколько не оскорбил Пеггама. Очевидно, клерк вымещал на нотариусе все неудобство своего подчиненного положения у Джошуа и все те выговоры, на которые не скупился почтенный солиситор. Перси ни за что не стал бы служить у Джошуа, если бы не та громадная выгода, которую извлекали из этой службы «грабители».

— Но послушай, мой милый, — отвечал Пеггам, — подожди еще пять лет. Это уж будет последний срок, и тогда я выплачу тебе двойную сумму.

— Нет-нет, старик, довольно с меня!.. Уж ты лучше и не проси. Мне хочется наконец пожить как следует, в полное свое удовольствие. Годы мои уходят, я не могу больше ждать. Все, что я могу для тебя сделать…

— Что именно? — спросил старик с новой надеждой в голосе.

— Это подождать двадцать четыре часа.

Выражение печали и мрачной угрозы появилось на лице негодяя. Перси был единственным человеком, которого Пеггам любил, думая, что и тот ему платит взаимностью. Каково же было ему теперь убедиться в том, что этой взаимности нет и никогда не было!

— Ты все шутишь, — сказал он с нехорошей усмешкой.

— Нисколько. Я веду переговоры о покупке в графстве Варвик одного большого барского имения. Предварительное условие уже подписано, и не позднее четырех часов завтрашнего дня я должен иметь в своих руках сто тысяч фунтов стерлингов, в противном случае…

Клерк не договорил, но сделал угрожающий жест.

— Договаривай, — сказал нотариус. — Ты решился меня убить, не так ли?

— Нет, я до тебя пальцем не дотронусь, потому что вовсе не желаю за это попасть в руки палача. Но знай, что если завтра я не получу от тебя денег, то вынужден буду прибегнуть к различным способам для того, чтобы добыть их в другом месте.

— Могу узнать, какой это способ?

— Не способ, а способы. Их целых два. Какие они — я тебе не скажу. Это не твое дело.

С этими словами Перси и Пеггам расстались.

В тот день, когда Гуттор отправился к адвокату, Перси ожидал Пеггама, обещавшего принести ему решительный ответ. До прихода нотариуса оставалось всего полчаса.

Внимательно рассмотрев клерка через щелку портьеры, Гуттор пришел к заключению, что этого человека легко будет подкупить деньгами, и машинально поднес руку к боковому карману, где у него лежала книжка чеков на банкирский дом братьев Беринг. Собственно говоря, это не были чеки в том смысле, в каком мы их теперь понимаем. До теперешних чековых книжек тогда еще не додумались. Это были просто векселя или квитанции на предъявителя, каждая стоимостью в определенную сумму.

Гуттор решился уже войти в кабинет и заговорить с клерком, как вдруг по всему дому прозвучал громкий и резкий звонок.

«А что, если это Пеггам?» — подумал с ужасом богатырь.

— Здравствуй, Перси, — сказал вошедший разбитым старческим голосом.

— Здравствуй, Пеггам, — отозвался клерк. — Ты пришел раньше, чем обещал.

Гуттор почувствовал дрожь… Увы! Это действительно был Пеггам. Ах, если бы он успел раньше сговориться с клерком. Теперь же нечего было и думать о похищении.

— Боже, просвети меня! Боже, наставь меня, укажи, что мне делать! — в отчаянии взмолился богатырь. — Имею ли я право убивать ни в чем не повинного человека, чтобы овладеть злодеем?

Войти в комнату, схватить Пеггама и ударом кулака уложить клерка было бы для Гуттора самым легким делом. В эту решительную минуту он ясно представил себе Фредерика и Эдмунда Биорнов закованными в цепи и рванулся было в кабинет.

Но вдруг богатырь услыхал странные слова, поразившие и взволновавшие его. Он остановился и прислушался.

Пеггам нетерпеливым тоном возражал клерку:

— Ах, ты все о своем!.. Мне, право, некогда сегодня толковать об этом… И что ты беспокоишься? В конце концов, мы всегда с тобой сговоримся…

Участь клерка была решена: Гуттор убедился, что он — сообщник Пеггама, и уже собрался войти в кабинет, как вдруг до ушей его долетел ответ Перси.

— Напрасно ты, Пеггам, издеваешься надо мной, — говорил клерк. — Как бы тебе не пришлось раскаяться. Гляди, старик, вот часы: когда на них стрелка покажет пять минут после четырех — будет уже поздно.