Бердолька Чарли и Гертруды Богранд - [85]

Снова раздался треск.

Бабушка Матильда не могла говорить. Она всхлипывала, обнимая внуков. Крепко прижимала к себе. Только когда немного успокоилась, сказала:

– Я ведь дала вам клятву, что доверюсь Гроббу. Мне и представить страшно! Вы ведь могли… Ох! Больше никуда не отпущу вас!

А подарки всё прибывали. Бабушке Матильде пришлось объяснить:

– Я Тутси по секрету сказала, что вам сегодня будет лучше. Мы ведь больше месяца ждали, пока вы поправитесь. И теперь – вот.

Бабушка Матильда указала на два завёрнутых в праздничную обёрточную бумагу велосипеда – подарок от мистера Роберта Готли.

– Тутси и сама прислала подарок с поздравлением, – увидела бабушка Матильда. – Не лень же было. Могла ведь через дорогу перейти.

Чарли улыбался. Подарки прибывали один за другим. Они потрескивали. Розовая коробка от миссис Виктик, две красные – от мистера Джоунса, большие фиолетовые коробки от мадам Варахиил Ви Ванны и мистера Пятигуза VII Благочестивого (а также благодарности). Были поздравительные «молнии» от Верного Незнакомца («Надеюсь, мы скоро встретимся» – её Гертруда нашла в «Книге снов»), от Кристофера («Вы это сделали!!!») и Эдварда («С возвращением! Опять!»). И даже от Мистера С. – две шляпы-балагурки.

Бабушка Матильда накормила внуков блинчиками с грушевым джемом (со вкусом яблок) и зачитала вслух поздравительную молнию от дедушки Филиппа:

…ЗДЕСЬ многие в ярости. Но я счастлив!

Вы у меня – самые храбрые внуки на свете!

А вечером возле озера собрались жители всей 66-й улицы. Они радовались и поздравляли друг друга. В такой важный день многие надели «церемониальные» хитоны. Гертруде даже показалось, что среди огромной толпы она увидела мистера Агнуса Гробба и Оливера. Почему-то была уверена, что вскоре с ними встретится.

Прилетели все участники Сообщества «Плющ». Эдвард набросился с объятиями на Чарли и Гертруду (он так радовался, что долго не отпускал друзей). Многие извинялись. Каждый признался, что гордится поступком Чарли, Гертруды, Эдварда и Кристофера; а Рупертина Никльби даже расплакалась. Друзья передали небольшие подарки. Кристофер опаздывал.

Каждый гость принёс угощения: ритуальные блюда, сочиво, гоголь-моголь, пироги, булочки, пирожные; был даже «особенный торт дедушки Филиппа» из кондитерской «Шванильный щербет».

Не забыли оставить две наполненные угощением тарелки для тех, кто скоро должен был здесь оказаться.

По небу пролетали светлячки. Приближался сезон Светлых Ночей.

Мистер С. под бурчащим о плохой погоде зонтиком наливал себе амриту «Black». Рядом Чарли пил неразмешанный чай с сахаром и о чём-то беседовал с невидимым другом Рупертом.

Радовался даже Левиафан, проплывающий по гладкой воде озера среди сотни тысяч маленьких жёлтых фонариков.

Мистер Гордон Пипкин развёл огонь возле дома номер шесть, чтобы приготовить зефир «Мальва болотная» (Мистер С. перепрыгнул через огонь – на счастье), но миссис Эндора Пипкин его потушила.

Тутси «Ласточка» Фридерман беседовала с мистером Робертом Готли. В прошлом месяце его дочь и внук выиграли в лотерею «Лютроо»:

– И теперь они могут начать всё с чистого листа, – сказал мистер Готли. Он так и не заметил (или не хотел замечать), что Тутси Фридерман весь вечер подливала ему в бокал с вишнёвым соком вино «Вдова Клико».

По 66-й улице пробежал пёс по имени Дьякон в сопровождении двух чёрных воронов.

Неподалёку Харгест грыз праздничную кость «Флотифло», а из окна комнаты Гертруды за всеми наблюдала кошка по имени Кот.

По всему городу гремели салюты. В честь Чарли, Гертруды, Эдварда и Кристофера произносились тосты. Старушка Трухти Кимор зачитала праздничный стих (в каждой строчке упоминались совок и пыль, но финал всем понравился). Все были счастливы.

В тот вечер у Чарли и Гертруда возникло новое чувство – какое-то единение с Эдвардом и Кристофером. Будто кровные узы. Это нельзя было описать словами. Чарли и Гертруде даже казалось, что у них появились братья. И тогда Гертруда решилась: попросила Чарли, Эдварда и Кристофера лететь за ней.

Все четверо незаметно покинули веселье (когда мистер Гордон Пипкин всё-таки развёл огонь, у которого все собравшиеся – как маленькие дети – готовили зефир «Мальва болотная»). Они взмыли в небо, поднимаясь высоко-высоко к звёздам.

Внизу остались 66-я улица, озеро (где с волнами играл Левиафан), реки, парки, разведённые мосты. В сопровождении тысяч светлячков они пролетели над Верхним Садом (где шумели фонтаны, а Samael обвивался вокруг Той-Самой-Яблони), над Площадью Трёх (где из пасти дракона вырывались струи огненной воды) и над Александрийским маяком (он будто освещал путь заблудшим душам). Пока не оказались далеко-далеко за скалами, где не было ни одной живой души.

Гертруда хотела разделить с друзьями лучшие мгновения в жизни.

Где-то внизу снова проплыли парусники «Джойта» и «Летучий Голландец». А на небе яркая луна будто заигрывала с молочной радугой. Компанию им составляли тысячи светлячков и крик чаек.

Чарли, Эдвард, Кристофер и Гертруда сидели на скалах. Их не пугали появившиеся повестки из Верховного СтраСуда на «повторное оглашение вердикта в связи с окончанием Consolamentum». И не пугало то, что заседание должно состояться уже на рассвете.