Беранже - [50]
Два тома песен Беранже тиражом в десять тысяч экземпляров вышли в свет 25 октября 1821 года и были раскуплены с необыкновенной быстротой.
Власти проморгали. Приказ о конфискации сборника появился лишь 29 октября. Когда полицейские бросились обыскивать магазин и склады Дидо, они обнаружили всего четыре экземпляра осужденной книги.
Беранже смог расплатиться с долгом, и у него еще осталась некоторая сумма, чтобы продержаться без жалованья.
Из университетской канцелярии его сразу же уволили.
27 октября в ультрароялистской газете «Белое знамя» появилась статья некоего Мартенвиля о злоумышленниках, которые под видом мирных песенников собираются в кабачке «Зеленая мельница», и о главаре этих сборищ, небезызвестном Беранже. Автор статьи был усердным «паяцем» и способным «иудой», он пробирался на сходки песенников, сидел рядом с ними, притворяясь другом, а потом строчил доносы.
Статья Мартенвиля была сигналом к судебному преследованию Беранже.
8 декабря 1821 года Дворец правосудия в Париже с самого утра осажден густою толпой. Большую часть ее составляли любители песен самых разных профессий и возрастов. Тут и рабочие, и военные, и студенты, и журналисты, и люди искусства, и просто любопытные прохожие. Каждый норовит пробраться поближе к входу. Давка невообразимая! Судьям, явившимся к началу заседания, не удалось протолкаться к дверям, они принуждены влезать в окна. И сам обвиняемый, который слегка запоздал, долго не может пробиться сквозь толпу.
— Господа, без меня все равно не начнут! — взывает он, подобно висельнику из анекдота, а толпа не расступается. Песни Беранже широко известны в Париже, но автора их лишь немногие из присутствующих на площади знают в лицо. Наконец с помощью друзей и знакомых он достиг входа, пробрался в зал и занял предназначенное ему место на скамье подсудимых.
Сколько сочувствующих и восхищенных взглядов обращено к нему! У Беранже в голове звучат строки еще не законченной песни «Бегство Музы»:
Важно восседает судья в напудренном парике и мантии. И члены жюри все на своих местах — буржуа с брюшками и орденами в петличках.
Звенит колокольчик председателя, и прокурор уже поднимается на трибуну.
Если от публики к Беранже так и льются волны тепла, то от прокурора веет прямо-таки арктическим холодом. Берегись, песенник!
Прокурор Маршанжи — человек того же поколения, что и Беранже. Но как различны их судьбы! Маршанжи делал карьеру, когда Пьер Жан бился над стихами в своей мансарде. А теперь Маршанжи готов, кай змей, пресмыкаться перед Бурбонами, чтобы искупить свое бонапартистское прошлое. Процесс Беранже послужит для него ступенькой, чтоб проползти повыше по служебной лестнице.
Go всей силой судебного красноречия обрушивается прокурор на песенника. Тирады его так и рокочут под высокими сводами зала. Он обвиняет не только автора крамольных песен, но и самый жанр песни.
— Это испорченное дитя Парижа удивительно эмансипировалось в наши дни. Песни стали опаснее брошюр, они могут отравить воздух, которым вы дышите, — шипит Маршанжи, устрашая публику.
Одну за другой разбирает он запрещенные песни Беранже. Да, они зовут народ к возмущению. Вот, например, «Капуцины» или еще того пуще — «Старое знамя». Маршанжи приводит отрывки из песен, и они звучат в его декламации поистине грозно. В них как будто открываются новые стороны, которые сглаживались в обычном исполнении на популярный мотив.
— Читайте целиком! — кричат из публики.
Беранже чувствует что-то вроде благодарности к прокурору. Этот змей по крайней мере не принижает его поэзии.
— Чем талантливее песни, — утверждает Маршанжи, — тем опаснее они для трона и алтаря.
«Что ж, это верно», — думает Беранже. Конечно, в желании сгустить краски, усилить удар Маршанжи иногда доходит в своей речи до нелепостей. Цитируя «Доброго бога», он с пафосом восклицает:
— Разве так говорил о божестве Платон?
Беранже прячет насмешливую улыбку. Можно ли отождествлять идола старых богомолок с божеством Платона или с «Высшим разумом», которому поклонялись во времена революции?
Но в общем Беранже доволен речью обвинителя. А вот речь адвоката Дюпена, несмотря на его ораторский дар, остроумие и искреннее желание обелить песенника в глазах правосудия, гораздо меньше удовлетворяет подсудимого.
Дюпен изо всех сил нажимает на то, что песня-де невинный жанр, созданный для потехи. Просто смешно затевать судебный процесс против каких-то шутливых куплетов! Разве могут они играть серьезную роль в политике? Анекдотами и прибаутками Дюпен старается рассеять грозовую атмосферу, сгустившуюся после речи Маршанжи. Из зала то и дело несутся смешки и хлопки и даже на лицах судей, которые стараются сохранять непроницаемое выражение, мелькает какое-то подобие улыбок.
Наконец жюри удаляется на совещание.
А в это время листки с запрещенными песнями так и порхают среди публики, со скамьи на скамью, залетают даже на судейский и прокурорский столы; писцы с профессиональной быстротой строчат копию за копией. Сегодня же эти копии разлетятся по всему Парижу…
Эта книга — повесть о большой жизни большого человека.Он появился на свет, когда XIX веку шел второй год, он кончил свой жизненный путь, когда век близился к закату.Всю жизнь он находился в гуще борьбы своего века, мыслями, делами, книгами откликаясь на зов современности, постоянно шагая вперед.«Из всех восхождений, ведущих из мрака к свету, самое благородное и самое трудное — родиться аристократом и монархистом и сделаться демократом», — писал Гюго, оглядываясь в середине пути на прожитые годы.На несколько выдающихся жизней могло бы хватить того, что сделал Гюго за одну свою большую жизнь.Он дал современникам и потомкам не только десятки томов прекрасных книг, он дал им личный пример неустанной борьбы за человечность, несгибаемого сопротивления силам мрака, врагам прогресса, высокий образец неиссякаемого жизнелюбия и веры в победу света.«Трибун и поэт, он гремел над миром подобно урагану, возбуждая к жизни все, что есть прекрасного в душе человека», — сказал о Гюго Максим Горький.Это первая развернутая биография Гюго, написанная советским автором.
Наиболее полная на сегодняшний день биография знаменитого генерального секретаря Коминтерна, деятеля болгарского и международного коммунистического и рабочего движения, национального лидера послевоенной Болгарии Георгия Димитрова (1882–1949). Для воссоздания жизненного пути героя автор использовал обширный корпус документальных источников, научных исследований и ранее недоступных архивных материалов, в том числе его не публиковавшийся на русском языке дневник (1933–1949). В биографии Димитрова оставили глубокий и драматичный отпечаток крупнейшие события и явления первой половины XX века — войны, революции, массовые народные движения, победа социализма в СССР, борьба с фашизмом, новаторские социальные проекты, раздел мира на сферы влияния.
В первой части книги «Дедюхино» рассказывается о жителях Никольщины, одного из районов исчезнувшего в середине XX века рабочего поселка. Адресована широкому кругу читателей.
Книга «Школа штурмующих небо» — это документальный очерк о пятидесятилетнем пути Ейского военного училища. Ее страницы прежде всего посвящены младшему поколению воинов-авиаторов и всем тем, кто любит небо. В ней рассказывается о том, как военные летные кадры совершенствуют свое мастерство, готовятся с достоинством и честью защищать любимую Родину, завоевания Великого Октября.
Автор книги Герой Советского Союза, заслуженный мастер спорта СССР Евгений Николаевич Андреев рассказывает о рабочих буднях испытателей парашютов. Вместе с автором читатель «совершит» немало разнообразных прыжков с парашютом, не раз окажется в сложных ситуациях.
Из этой книги вы узнаете о главных событиях из жизни К. Э. Циолковского, о его юности и начале научной работы, о его преподавании в школе.
Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.