Бенони - [49]

Свен умолк, задумался, выпил одну за другой две рюмки, поднял глаза на Бенони и повторил:

— Она мне и отвечает: «Сперва надо нас обоих спросить».

— Интересно, что она имела в виду?

— Вот уж не скажу.

— А ты её бил?

— Я её схватил за волосы, но она так крепко меня обнимала, что я не мог достать нож из кармана. Я несколько раз ударил её, она упала на колени, и сказал: «Давай зови его!» — «Нет, — ответила она. — Не стану я его звать. И ещё могу тебе сказать, что сегодня днём я уже была у него, и пойду опять, и чтоб больше к нему никто не ходил». Я стоял и слушал, и что-то странное со мной творилось. Когда я хотел выхватить нож, нож оказался у неё в руке, я заломил ей руку и отобрал у неё нож, а она вдруг всё равно как червяк уползла от меня по земле, я уже больше не держал её, а потом она шмыгнула в сени. Я рванулся за ней и тут увидел, что в дверях гостиной стоит адвокат и выглядывает в сени. Я с разбегу остановился. «Это что за шум?» — спросил адвокат и снова прикрыл дверь. Эллен прихватила волосы рукой и взбежала по лестнице. Я всё равно хотел бежать за ней, но адвокат ещё раз выставил голову из дверей и посмотрел.

У Бенони не укладывалась в голове такая жестокость, и рассказ Свена он воспринимал, как историю из газет. Свен механически осушил ещё одну рюмку и начал раскисать.

— Так я и не убил её, — завершил он своё повествование.

— Если всё было так, как ты рассказываешь, и ты держал себя с ней будто дикий зверь, тогда мне ничего не остаётся, кроме как связать тебя верёвкой.

— Да, всё так и было.

— Сегодня вечером?

— Говорю же: всё так и было. Совсем недавно.

Бенони говорит:

— Уж и не знаю, следует ли тебе сидеть у меня в доме. Убирайся куда глаза глядят. Знаешь, как ты себя вёл? Как дикий зверь.

Свен сидит, молчит и думает про себя. Потом он спрашивает:

— Интересно, что же она всё-таки имела в виду, когда сказала: сперва надо нас обоих спросить. Она влюблена в него, вот что.

— В Мака? — Бенони словно упал с неба на землю.

— Да, в него.

Свен сидит, наклонясь вперёд, думает и моргает глазами. Его всё больше развозит. Мало-помалу Бенони начинает догадываться, что этот исступленный человек очень страдает и доведён до крайности. Но чтобы подумать, что горничная Эллен влюблена в Мака, — для этого надо и вовсе рехнуться.

— Слушай, посиди часок тихонько, образумься, а потом мы с тобой вместе пойдём в Сирилунн. Можешь идти туда вполне спокойно, раз я иду рядом.

Но после пережитого волнения Свен окончательно сник и глаза у него начали слипаться. Усилием воли он распахнул их и сказал:

— Хоть бы она не обрезалась этим ножом, пошли в Сирилунн.

Он пытался встать с места, рухнул обратно и идти не смог. Бенони вынул нож у него из кармана.

XXII

Через несколько дней после Рождества Бенони пошёл к Маку. Мак, верно, сразу смекнул, зачем пожаловал гость, а потому сказал:

— Добрый день, Хартвигсен, а я уже хотел посылать за тобой, у нас с тобой есть неоконченные дела, вот я и хотел бы их окончить.

Бенони навострил уши. Быть того не может, чтобы Мак вернул ему деньги.

— Ну, во-первых, я очень сожалею, что не пригласил тебя на праздник. На сей раз это было просто невозможно, — сказал Мак.

— Не о чем говорить, — ответил Бенони не без горечи. — Не такой на мне чин или звание.

— Нет! Совсем не то! Хочу тебе сказать, дорогой мой Хартвигсен, что нет человека, которого мне приятней видеть, чем тебя. Но щадя тебя же и других людей, я не смог тебя пригласить.

— Не укусил бы я её, — сказал Бенони.

— Гм-гм! Думаю, ты представляешь себе, как неловко было бы... было бы всем нам. Её муж тоже присутствовал.

Бенони начал догадываться, что Мак не так уж и неправ, а потому сказал с оттенком признательности:

— Да, да, об этом я даже и не подумал.

Мак открыл конторку и достал связку ключей и ларец с деньгами. Ларец казался благодатно тяжёлым в его тонкой руке. Потом Мак неожиданно спросил:

— Да, ты не мог бы в этом году сходить на «Фунтусе» к Лофотенам?

— Не мог бы я... На «Фунтусе»?

— В этом году, как и в прошлом?

— А разве не Арн-Сушильщик пойдёт нынче на «Фунтусе»?

— Нет, — отрывисто сказал Мак.

Молчание.

— Ты ведь понимаешь, что Арна-Сушильщика я могу послать в Берген, — сказал Мак. — Невелик труд доставить груз. Но я не могу поручить ему закупить товар на три шхуны. Для этого нужно иметь голову на плечах.

— Ну, если он годился для Бергена... — начал было Бенони.

— Но прежде всего, — невозмутимо продолжал Мак, — тут ещё нужно чувство ответственности. У Арна-Сушильщика ничего нет за душой, а тебе я могу доверить любые тысячи. Ты вполне подходишь.

Для Бенони было как маслом по сердцу слушать из уст Мака эти слова, после всех сплетен о банкротстве, которые ему пришлось вытерпеть. Он ответил:

— Не все так думают, как вы. Для налогового инспектора я человек без состояния.

— Ну до чего ж счастливый человек! Нет состояния, нет доходов, нет и налогов! Виллатс-Грузчик и Уле-Мужик поведут каждый свою шхуну, как и в прошлом году. А на «Фунтус» ты, верно, возьмёшь Свена?

Из врождённого уважения к Маку из Сирилунна, из усвоенной с детства привычки повиноваться этому владыке надо всем сущим на много миль окрест Бенони не отклонил с места в карьер предложение Мака. Он знал к тому же, что если и есть на свете человек, который одним махом способен восстановить людскую веру в его состояние, то этот человек опять-таки Мак.