Бенони - [38]

— Заткнись! — крикнул Свен. — Ты встанешь, наконец, или нет? Может, бедняжке Эллен вместо тебя идти в сарай?

Фредрик Менза всё лежит, в бороде у него крошки, и он с серьёзным видом о чём-то думает, а потом говорит:

— Три мили до «Фунтуса».

— Ха-ха-ха, — откликается Монс со своей постели.

Бедняжка, у него тоже, верно, были свои радости.

Вот сейчас ему, например, показалось, что стена такая длинная-длинная и доходит до самого потолка...

Свен вернулся в людскую, распевая и произнося громкие слова о том, чем он намерен теперь заняться:

— Не стану я сушить его перину, ни в жисть не стану. А знаете, что я вместо этого сделаю? Ничего-то вы не знаете, вы ведь всё равно как звери. А я буду петь. Подойдите-ка поближе, и споём вместе.

В людскую набилось много народу. Свен позволил себе оторвать их всех от работы, хотя день был будний. Была здесь Брамапутра, и была Эллен, и даже жена младшего мельника, которая покупала провизию в лавке, не могла удержаться и заглянула туда же. При ней был сын, мальчик шести лет с тонким детским вырезом губ. Свен щедрой рукой отвалил ему монету и погладил его по головке.

— Тебе здесь весело? — спросила мать.

Сын ответил, что ему здесь весело. Поскольку все пустились в пляс, он тоже выбрал местечко и начал танцевать, считая себя вполне взрослым.

Свен запел. Он пел про девушек из Сороси, но не иначе сошёл с ума, потому что песня его звучала откровенной угрозой, он указал точный адрес, а вдобавок поднимал порой кулак и грозил в сторону главного дома. Свен пел:

В Сороси леса, в Сороси поля.

Не видать им конца и края.

Там падают звери от стрел короля.

И топор медведя сражает.

А две девушки стелют постель, шаля,

Королю отдохнуть предлагают.

О вы, девушки из Сороси...

Одну из них обнимает король,

Другую прочь отсылает.

У девушки губы сомкнула боль,

И страха она не скрывает.

Пусть охотится Густ в королевском лесу,

А король пусть её ласкает.

О вы, девушки из Сороси...

Но охотник Густ крадётся тайком,

Топор прихватив с собою,

А те двое тоже идут тишком

И от нежности тают душою.

И когда король запылал огнём.

Густ ударил в грудь его топором.

О вы, девушки из Сороси!

И глядели девушки из дверей,

Как Густ убегал подале.

В королевской войне был он всех храбрей,

И равных ему не знали.

Воротясь домой на закате дней,

Начал ваших он целовать дочерей

и всех девушек из Сороси!

Королевский воин, отважный Густ,

Он пред замком стоит, вздыхает.

Облака вылетают из храбрых уст,

И молнией меч сверкает...

Тут он вдруг заметил, что никто не подтягивает, и оборвал свою песню.

— Стоп! Вы здесь должны подхватить и пропеть хором: «О вы, девушки из Сороси!»., а вы знай себе отплясываете всё равно как звери.

Прибежал гонец от Мака и потребовал наверх старшего батрака. Словно тяжкий груз опустился на людскую, один за другим слушатели выскальзывали за дверь, и Свен уже при всём желании не мог восстановить прежнее веселье. Жена мельника послала к нему своего сынишку, чтобы тот вежливо попрощался и ещё раз поблагодарил за монетку. Свен надолго задержал в своей руке его маленькую ручку:

— У тебя ручка всё равно как у Эллен, подумать только.

Потом гонец вызвал и самого Свена, тот ушёл с дурными предчувствиями, но это был всего лишь Бенони, который стоял во дворе и хотел его видеть.

— У меня к тебе дело, — говорит Бенони, чтобы было с чего начать. — Ты часом не хотел бы выйти с неводом?

— Уж и не знаю. Хотя нет, знаю. С неводом, значит?

Но очень скоро они начинают говорить о том, что лежит у них на сердце, и Бенони с угрожающим видом заявляет, что намерен сходить к Маку в контору.

— Я уже сегодня там был и всё ему выложил.

— Он меня так подло обманул!

— А меня?! Эллен больше никому не достанется.

— Почему так?

— Он опять вызвал её вчера к себе, когда принимал ванну.

— И опять её взял? — Бенони качает головой в знак того, что тут уж ничего не поделаешь.

— Но ведь мы с Эллен хотели пожениться, — говорит Свен.

Бенони отвечает:

— Ты её получишь только после всего, понимаешь?

Свен с грозным видом глядит по сторонам.

— Такая здесь такса, — говорит Бенони. — И так было с каждой из них. Брамапутра, пожалуй, единственная, которая из-за этого горевала.

Приходит старший батрак с приказом Свену-Сторожу немедленно убираться со двора.

— Убираться? Как же так?

— Такой приказ. Моё дело следить за всем и всё выполнять.

А помочь ничем не мог.

Свен-Сторож уже начал прикидывать, как бы ради Эллен поправить дело, а ему вдруг говорят, чтобы он убирался. Он совсем падает духом.

Тут вмешивается Бенони:

— Можешь сходить к хозяину и сказать, что Свен остаётся у меня.

— Ладно, — говорит батрак.

— Можешь передать это Маку из Сирилунна от Бенони Хартвигсена.

Батрак уходит. А эти двое остаются и чувствуют себя гордыми и независимыми.

Но за разговором Свен снова падает духом, потому что ему надо уйти из Сирилунна.

— У меня ничего нет, кроме моего алмаза, — говорит он, — Да и тем нечего резать, потому что стекла у меня тоже нет.

Покуда они так стоят, по лестнице собственной персоной спускается Мак и направляется к ним. Он шагает своей обычной походкой. Когда он подходит совсем близко, оба срывают с головы шапку и здороваются.

— Что это за странное сообщение передал мой батрак?