Бенкендорф - [3]

В следующем году между Анной и Христофором уже ведётся переписка как между женихом и невестой. К одному из писем «Тилли» к жениху Мария Фёдоровна приписала собственной рукой: «Я обещаю своей милой Тилли и её достойному Бенкендорфу пожизненный пенсион в 500 рублей. Великий князь согласен со мной»¹¹. На дорогу от Монбельяра до Петербурга «девице Анне Юлиане Шиллинг фон Каниггадт» было отправлено две тысячи рублей, ив 1781 году мы встречаем её в России как Анну Бенкендорф.

* * *

Свадебное путешествие Анны и Христофора Бенкендорф оказалось совершенно необычным. Когда осенью 1781 года Мария Фёдоровна и Павел Петрович отправились в неофициальное путешествие по Европе — под скромными, но не вводившими никого в заблуждение псевдонимами «граф и графиня Дю Нор (Северные)», — супруги Бенкендорф вошли в немногочисленный круг сопровождавшей их свиты.

Ноябрь в Вене, мягкая зима в Италии, благоухающий май в Париже и Версале… Обгоняя кортеж путешественников, от одного европейского правящего двора к другому летели письма с отзывами о наследнике русского трона. В этих сообщениях нам интересны характеристики окружения Павла, в котором Бенкендорфы занимают одно из ведущих мест. Австрийский император Иосиф, у которого «Северные» прогостили полтора месяца, сообщал своему брату, тосканскому герцогу Леопольду: «…Госпожа Бенкендорф, доверенное лицо великой княгини, преимущественно сопровождает её повсюду, и к ней следует обращаться за советом во всех случаях, когда нужно сделать что-либо угодное великой княгине. Бенкендорф — женщина редких достоинств и вполне заслужила внимание, которое их высочества ей оказывают: она его чувствует и никогда им не злоупотребляет… Все подробности по путешествию и производство расходов возложены на полковника Бенкендорфа, очень разумного молодого человека»¹². Письмо это тем ценнее, что носит частный характер: Иосиф делился с братом опытом приёма столь высоких особ, и его характеристики даны в строго деловом стиле, без ненужных дипломатических реверансов и украшений. Письмо дополняют записки австрийской графини Хотек, сопровождавшей семейство Дю Нор по Европе: сблизившись с Марией Фёдоровной, графиня отметила, что та не жаловала свою свиту и «всегда хотела быть с одной г-жой Бенкендорф»¹³.

В Версале Марию и Анну запросто, «нарушая условия этикета», приглашала на семейные дворцовые вечера Мария Антуанетта. В один из таких вечеров, когда у «Тилли» случилась сильная головная боль, французская королева прислала ей чашку шоколаду с просьбой сохранить на память. Эта изящная чашка севрского фарфора — жёлтое плетение с цветами по тёмно-зелёному фону — стала на многие десятилетия семейной реликвией Бенкендорфов.

Затем пути графов Северных и Анны Бенкендорф разошлись — по уважительной причине.

Павел и Мария отправились в Голландию, а Анна поехала к родным, в Монбельяр¹⁴. Там, в знакомой обстановке, среди предупредительного окружения, 23 июня 1782 года она родила мальчика — нашего героя, Александра Христофоровича Бенкендорфа[2].

Имя ему было дано в честь первенца Марии Фёдоровны, будущего императора Александра I. Эта дань уважения станет у четы Бенкендорфов традицией: второго сына они назовут Константином. Дочерям будут даны имена венценосной подруги: старшей — русское, Мария, младшей — немецкое, Доротея.

Через пять дней после рождения сына Христофор Бенкендорф был произведён в вожделенный чин: он стал полковником Нарвского пехотного полка. Награда была довольно высока. «Чин этот составляет предмет честолюбия всякого русского офицера, который надеется дослужиться до него, и он один привязывает его к службе», — замечал знающий граф Ланжерон¹⁵. Реальный годовой доход командира пехотного полка в екатерининское время мог достигать десяти тысяч рублей.

Летом 1782 года полковник Бенкендорф последовал за «Северными» обратно в Россию (граф и графиня прожили в Монбельяре лишь один летний месяц). А 23-летняя полковничиха решила пропустить долгую русскую зиму и только в 1783 году вместе с сыном вернулась в Павловск.

Все восьмидесятые годы Бенкендорфы были практически неразлучны с Павлом Петровичем и Марией Фёдоровной. Они делили их радостные и трагические переживания. Когда в конце 1786 года несчастья брата Марии Фёдоровны, принца Фридриха Вюртембергского (тот был выслан из Петербурга по обвинению в шпионаже в пользу Швеции), «обременили её ужасной печалью» и даже довели до болезни¹⁶, она затворилась в покоях Зимнего дворца и допускала до себя почти исключительно одну «госпожу Бенкендорфшу», способную понять и облегчить её переживания — и при этом сохранить их в секрете. Позже, в 1790 году, увещевать Фридриха, снова попавшего в неловкое положение, отправляется Христофор Бенкендорф, «о котором их высочества думают, что сей преподаст принцу лучшие советы, нежели определённый к принцу Будберг, на которого всю вину относительно принцева поведения возлагают»¹⁷.

Анна выполняла многие частные поручения Марии Фёдоровны, требовавшие иногда определённой смелости. Так, например, «Тилли» доставила записку великой княгини и передала слова ободрения двадцатилетней фрейлине Головиной, у которой неудачные роды осложнились тяжелейшей формой кори