Бенефис для убийцы - [44]

Толстых вздохнул, прикрывая глаза и давая понять, что закончил повествование.

– Почему вы решили, что не оставили в доме следов? Вы же там ночевали?… – первым задал вопрос Свешников.

– В том-то и дело, что не ночевал. Я приходил вечером, сидел до часу-двух ночи, чтобы кто посторонний не забрался, а потом уходил домой. Поэтому соседка и ляпнула вам: дома, мол, не ночевал. А она просто моего прихода не слышала. Да и не каждый день я так вечерял. Про следы… Так я воробей стреляный: на всякий случай, перчаточки рабочие, беленькие такие, надевал. Чуял, раз Кот замешан, то дело нечисто.

– Дом заколачивали и замок вешали вы?

– Не-е. Хозяйка заколачивала. И замок ее.

– Что же вы у нее ключик изволили попросить?

– Зачем ключик? Что я замок без ключа открыть не могу? – ухмыльнулся Толстых. Потом пояснил:

– Слепочек сделал, ключик смастерил – никаких проблем!

Ерофеев поморщился, недовольный торопливостью Игоря и сказал:

– Так, давайте все по порядку. Первое: почему до мая прошлого года Рубцову не было необходимости контролировать обстановку в доме? Выходит, он знал ее, Василий Васильевич? Тогда – через кого?

– Как я понял, – от самой бабки. Я раз сам письмо от нее у Кота видел. Когда же она написала, что собирается помирать, он ко мне и обратился, – пояснил Толстых.

– А с чего это Саржина с ним переписку затеяла? Он что, ее родственник?

– Бог его знает… Кот никогда лишнего не говорил.

– Письма и телеграммы Кота сохранились?

– Нет. Он настаивал, чтоб я сразу по прочтении сжигал.

– Адрес, на который писали, помните?

Толстых смутился.

– На память – нет, а дома в блокноте записан.

Пока начальник обдумывал следующий вопрос, Широков поинтересовался, не заглядывал ли Толстых, в комод.

– Заглядывал. Было дело… – нехотя ответил тот. – Но только там, кроме старого барахла, ничего не было.

– Новый адрес Гвоздковой вы знали?

– Риты, что ли? Знал, конечно, – я в ЖЭУ еще за месяц до ее переезда узнал и Коту сообщил по его просьбе. И вот что странно: племянница почти все барахло бабкино выбросила, а комод почему-то оставила в доме. Когда я Коту об этом сказал, он даже насторожился. Потом уточнил адрес племянницы.

Свешников аж заерзал па стуле от таких любопытных сообщений. Ерофеев же, выяснив, в чем был одет Кот в день приезда, и убедившись, что тот до своей смерти не переодевался, задал главный вопрос:

– Ну-с, теперь расскажите о Коте. Начиная с исходных данных и кончая характером, привычками и так далее.

Толстых удивленно переспросил:

– А вы что, сами не знаете?

– Отвечайте на вопрос, Василий Васильевич, – повысил голос подполковник и несколько вежливее пояснил: – Всегда интересно услышать живые отклики «соратника» и очевидца.

Смирившись, Толстых поведал, что Рубцов Коля – он же Кот – отбывал наказание в виде двенадцати лет лишения свободы за вооруженное ограбление инкассаторов. Правда, подробностей он не знает. Просидел Коля «от звонка до звонка», так как по натуре был злым, подлым и жестоким человеком. В то же время, отличался хитростью и сообразительностью. В колонии его боялись. Родом Коля якобы из Курской области, но о себе не распространялся. Больше ничего, пожалуй, Толстых о Коте сказать не может.

Выслушав внимательно задержанного, Ерофеев заключил:

– Ну что же… Хорошо! Наталья Николаевна, вы уже вникли в суть дела?

Червоненко кивнула.

– Тогда вам и карты в руки: допросите официально гражданина, а Широкова со Свешниковым мы пока отправим на обыск к Василию Васильевичу, чтобы не терять времени. Надо же проверить его правдивость!

И он хитро подмигнул Толстых.

– Хорошо, Петр Сергеевич,– усталым голосом сказала Наташа, – постановление я сейчас напечатаю. Пойдемте, Станислав.

Широков послушно отправился следом.

Открыв дверь своего временного пристанища, Наташа тоном радушного хозяина пригласила:

– Прошу вас, Станислав Андреевич!

– Только после вас, Наталья Николаевна! – так же манерно возразил Широков.

Пожав плечами, Наташа прошла к столу с портативной пишущей машинкой. Станислав молча наблюдал, как она заправляет бланк постановления в каретку.

– Здравствуй, Наташа…

– Здравствуй, – удивленно ответила она, прерывая свое занятие.

– Просто, я тебя толком не видел сегодня – замотался совсем…

– Только не говори, что весь день думал обо мне и мечтал о встрече. Это банально, Широков! Да и не поверю – ты не тот человек… – Наташа бойко застучала пальцами по клавишам машинки.

– Напрасно… Я действительно думал о тебе, но, конечно, не весь день. Долго думать об одном и том же не свойственно человеку. Хотя, если тебе неприятно, я не буду об этом говорить.

Он обиженно замолчал и принялся разглядывать в окно стоявшую во дворе управления покореженную бежевую «Волгу», пригнанную ночью «гаишниками». «Почему все так получается, – думал Станислав, прислушиваясь к дробному стуку за спиной. – В чем я провинился, и чего она хочет? Пытаешься проявить нежность – плохо, не оказываешь постоянного внимания – то же самое. Ну разве я виноват, что теперь такая каша заварилась: то там, то здесь поджимает, голова пухнет от фактов, фактиков, версий… И нельзя расслабиться, упустить хоть мельчайшую деталь. Сама водь знает прекрасно!»