Бенджамин Дизраэли, или История одной невероятной карьеры - [133]

ЭТОТ МЕНЯЮЩИЙСЯ МИР

К 1874 г. многое изменилось. Это был уже не тот Дизраэли, который в 1837 г. впервые ступил в святая святых — палату общин. За это время серьезно пошатнулось его не такое уж прочное здоровье, и он все чаще серьезно недомогал. Под влиянием долгого и трудного опыта жизни и политической борьбы претерпели определенные изменения и взгляды Дизраэли на политические проблемы. Это в полной мере выявилось в его практической деятельности в качестве премьер-министра в ближайшие шесть лет. Не той была и Англия, что в середине столетия, когда ее экономическое превосходство было демонстративно вызывающим и порождало мечты о «Pax Britannica». Вес и место Англии в мире менялись, ее превосходство убедительно оспаривали Германия и Соединенные Штаты Америки. Вот это были те новые и неожиданно возникшие условия, в которых приходилось действовать правительству Дизраэли.

Обеспечение Англии продовольствием все в большей мере зависело от ввоза из-за моря. Крупнейшие международные события, такие, как Крымская война, Гражданская война в Америке, русско-турецкая война 1877 года, сопровождались быстрым ростом населения Англии. В результате возросла зависимость страны от поставок зерна из-за границы. Цены на зерно были сравнительно низкими, и в результате посевы зерновых в самой Англии сокращались. К 1875 г. почти половина потребляемой пшеницы импортировалась, а к началу 80-х годов эта доля из-за плохих урожаев выросла до 70 %. Дальнейшее падение цен на зерно вызвало депрессию в сельском хозяйстве страны. Это было производным от промышленной монополии, которой Англия обладала в XIX в.

Но и в области промышленного производства дела обстояли намного хуже, чем ожидалось в середине века. Рост промышленного производства сильно замедлился. Эта неприятная тенденция перешла затем в следующее столетие.

Снижение роли и влияния Англии в мире в значительной степени компенсировалось тем, что принято называть английской колониальной монополией. Продолжался процесс бурного расширения и консолидации колониальной империи. Время от времени из правящих кругов раздавалось притворное хныканье о том, что колонии, дескать, лишь ненужное бремя для Англии. Одновременно правящая верхушка, в том числе и Дизраэли, не останавливалась даже перед тем, чтобы начать войну (и не одну) во имя увеличения и расширения этого бремени. В период действия правительства Дизраэли так было и в Азии, и в Африке.

К числу «факторов экспансии» следует отнести не только экспорт промышленных товаров, но и экспорт людей и капиталов. Между 1853 и 1880 гг. из Англии отправились на колонизацию новых заморских земель 2466 тыс. человек. Радикалы-колонизаторы лорд Дарем и Гиббон Уэйкфилд пропагандировали идею о том, что расселение эмигрантов — белых поселенцев — должно составлять самую основу колониальной империи. Эмигранты уезжали за моря по разным мотивам. Одних выталкивали из метрополии экономические и социальные причины, других — политические и религиозные, а некоторые просто пускались в авантюру в надежде на то, что авось повезет и на чужбине удастся добыть большое состояние, тем более что в годы «великой золотой лихорадки» такие случаи встречались.

Уходили в колонии и на некоторые другие территории не только люди, но и капиталы. К 1870 г. английские капиталисты вложили за рубежом примерно 800 млн фунтов стерлингов. На протяжении жизни лишь одного поколения, до 1885 г., эта сумма возросла в 4 раза. Деньги работали, и весьма продуктивно. Поступавших от них доходов вместе с доходами от крупнейшего в мире судоходства — так называемый «невидимый экспорт» — с избытком хватало на покрытие торгового дефицита, т. е. разницы между стоимостью вывозимых и ввозимых товаров.

Однако в последней четверти XIX в. лондонские экономисты и политики начали получать совершенно неожиданные неприятные данные о том, что бурно развивающиеся Соединенные Штаты Америки и завершившая свое объединение Германия оспаривают монопольное промышленное положение Англии. Никто в Лондоне в 50-е годы — время Всемирной выставки — не мог и подумать о подобной дерзости. Но люди не только плохо понимают свое прошлое — еще хуже они предвидят свое будущее. И теперь, в последней четверти XIX в., США и Германия выступили как мощные промышленные и торговые соперники Англии. Ко всему прочему Германия приступила к развернутому строительству военно-морского флота, намереваясь оспорить военно-морскую гегемонию Англии. Это вызывало возмущение тех, кто правил «владычицей морей», да и многих рядовых людей с Британских островов, помнивших еще легендарные рассказы о том, как адмирал Нельсон и другие ценой самой жизни завоевали безраздельное господство Англии на морях и океанах.

Времена менялись — менялись Европа и весь мир. Это естественный и неотвратимый процесс, закон жизни. Но от сознания этого лондонским политикам было не легче. В соответствии с психологическим диктатом человеческой натуры они и в новых условиях стремились жить по-старому и действовать по-прежнему. А это было очень нелегко. Сила все больше переходила в другие страны. В 70-х годах в Англии было 26 млн жителей, во Франции — 36, а в Германии — 41 млн. С этим фактором напрямую связан экономический, внешнеполитический и военный потенциал государств. Он также был подвержен устойчивой тенденции изменяться в ущерб Англии. (К 1914 г. промышленный потенциал этих стран уже оценивался показателями: для Германии — 3, для Англии — 2, для Франции — 1. Одновременно Соединенные Штаты возвысились над миром как мощная промышленная держава.)