Белый вепрь - [10]

Филипп толкнул ворота. Они были не заперты — его ждали. Пересекая двор, он уловил в незашторенном окне часовни какое-то движение и тут же увидел сестру — она приветственно вскинула руку. Ей было пятнадцать, и, пока вопрос с приданым оставался открытым, до помолвки дело не доходило. «Уж она-то с нетерпением ждет рассказа, как все прошло в Лондоне», — подумал Филипп. Он помахал ей в ответ, улыбнулся и вошел в дом.

В первых числах июля молодожен лорд Деверю отплыл из Фландрии. Дела его в последнее время складывались на редкость удачно, на такое он даже и надеяться не мог. Герцог Карл Бургундский, унаследовавший высокие достоинства своего отца, выказывал ему всяческое расположение, в частности, оказавшись в Вестминстере, замолвил слово за изгнанника, включившись таким образом в хлопоты лорда Одли. Аристократ до мозга костей, Эдуард проявил подлинное великодушие; а помимо всего прочего, он совсем недавно выдал за Карла свою младшую сестру и был весьма рад возможности укрепить союз, оказав эту услугу. Положим, поддержка Карла была не вполне бескорыстной, но, наслаждаясь давно забытыми прелестями домашней жизни, Деверю поведал жене, что в любом случае сделка оказалась для него выгодной. Свежий ветер резво нес их судно в сторону Англии, и вот уже засияли на солнце, как мрамор, прибрежные утесы; им пришлось немного отклониться от курса — совсем рядом проскользнуло незаметное суденышко; выйдя из Сэндвича^{33}, оно взяло курс на Кале^{34}. Состав его пассажиров весьма удивил бы лорда Деверю, но, жадно рассматривая родные берега, он, едва паруса исчезли из поля зрения, и думать о нем забыл. В Дувре^{35} их ожидал лорд Одли; он заключил в объятия своего родственника и от души расцеловал его молодую жену.

Деверю собирался сразу же нанести визит в Вестминстер, чтобы выразить признательность королю, но тот отправился на север, чтобы положить конец беспорядкам, неожиданно принявшим масштабы хорошо организованного восстания. Между тем королю наверняка небезынтересно было бы узнать, что в его отсутствие ветреный братец Кларенс и граф Уорвик спешно отправились в Кале, где их поджидала Изабелла Невил со своей матерью. Через несколько дней был заключен брак, которому король противился на протяжении четырех лет, а еще через месяц Уорвик и его новоиспеченный зять вернулись в Лондон и принялись набирать отряды, которые, как было объявлено, должны помочь королю усмирить северных мятежников. Под приветственные крики лондонцев — верных слуг короля — были подняты знамена с гербом Йорков — роза в скрещении солнечных лучей, — и во главе с графом Уорвиком и герцогом Кларенсом отряд выступил в поход.

Незадолго до того, как лорд Деверю начал подумывать, что пора бы ему не спеша трогаться в путь из Лондона в Оксфордшир, Филипп отправился в путешествие из Уиллоуфорда. Об Одли давно ничего не было слышно, впрочем, он слишком увлекся устройством дел своего вернувшегося в Англию родича. Филипп, не получая никаких известий о Деверю, решил, что скорее всего отец Маргарэт, с женой или без нее, все еще находится во Фландрии. У Филиппа была масса дел в Вудстоке, куда он хотел перебраться, пока не пришло время урожая, затем необходимо было уладить все формальности, связанные со вступлением во владение Таттенхэмом и Литл-Баркинсом, на Уиллоуфорд времени почти не оставалось — хорошо, если Филипп успеет заняться отчетами тамошних управляющих. Домашним Филипп сказал, что его не будет по меньшей мере две недели. Юноша с улыбкой поглядывал на Маргарэт, которая с грустью наблюдала, как готовят к отъезду его экипаж.

— Дорогая моя юная леди, не могу же я взять вас с собой в Вудсток на седельной луке! Там надо все как следует подготовить к нашему приезду, а такое дело, бьюсь об заклад, матушка мажордому в жизни не доверит. — Он слегка ущипнул ее за щеку и перебросил плащ через руку. — Как натаскивают кречетов, знаешь? В Вудстоке у тебя будет свой собственный. Погоди, дай только устроиться на месте, все, что нужно, с собой возьмем.

Он вскочил на лошадь, кивнул Трейнору. Несколько слуг, которые должны были сопровождать Филиппа, уже ждали его. Итак, небольшая кавалькада во главе с Филиппом и Трейнором проследовала через двор, вышла за ворота и, обогнув буковую рощицу, свернула на дорогу. Вскоре она исчезла из виду.

Обещанные две недели прошли без происшествий, правда, вот в Уиллоуфорде появился некий всадник в ливрее, который спрашивал хозяина. Узнав, что он в Вудстоке, незнакомец, по всей вероятности очень утомленный, ни слова не говоря, пришпорил лошадь и удалился. Две недели прошли в заботах и хлопотах, наступила и прошла третья. Однажды, когда летнее солнце уже ушло за горизонт и сгустились сумерки, на узкой дороге снова послышался цокот копыт. Ворота были заперты, но громкий стук молотка разбудил слуг. Приехали Трейнор и его спутники. Сам Грегори быстро, почти бегом проскочил к дому, оставив товарищей отвечать на вопросы удивленного привратника — в такой поздний час дома уже никого не ждали. Грегори Трейнор зашел в дом, в зале не оказалось ни госпожи Алисы, ни Кейт. Служанка в фартуке, хихикая, сообщила как бы по большому секрету, что они наверху, в большой гостиной, и у них гость: Уильям Секотт. Этот богатый рыцарь приехал из Ипсдена, полгода назад он овдовел, и, мол, госпожа-то Кейт точно знает, что ему надо в Уиллоуфорде. Обежав сердитым взглядом зал, Трейнор понял, что мажордома нет; он потоптался на месте и, посмотрев на темные окна, пробормотал: «Ладно, все равно уже слишком поздно. Эй ты, я поужинаю на кухне, доложи миледи, что я здесь». Трейнор повернулся и вышел из зала через узкую дверь, предвкушая добрую пинту эля. Но едва он вышел в полутемную галерею, как кто-то вцепился ему в рукав: