Белый сокол - [18]

— Трудно было перетащить ее туда? — спросил Фрэнк.

— Легче, чем я думал, — признался Майкл. — Я надел перчатку и просто подставил руку. Пока я нес ее в машину, она волновалась, но сидела не дергаясь.

Фрэнк одобрительно кивнул.

— Как только снимут повязку с крыла, тебе предстоит убедиться, что нрав у нее отнюдь не мирный. Потом следи, чтобы она всегда была на привязи, иначе улетит прямо с путами.

— Как тот тетеревятник?

— Да, — подтвердил Фрэнк. — Боюсь, я выражаюсь не слишком деликатно.

— Я все понимаю и не хочу допускать ошибок. Моя цель — выходить ее и отпустить на свободу целой, невредимой и в хорошей форме.

Фрэнк кивком дал понять, что оценил его намерения.

— Пусть сидит в машине, а мы пойдем. Я познакомлю тебя с Флоренс.

Майкл решил, что Фрэнк говорит о жене, но, когда они зашли за дом, он увидел деревянный сарай.

— Подожди секунду. Сейчас вынесу, — сказал Фрэнк.

Он исчез в сарае и вскоре вышел оттуда с ястребом на руке, облаченной в кожаную перчатку.

— Флоренс, пустынный канюк, — объяснил Фрэнк. — Эта птица — полная противоположность твоему кречету. У нее широкие закругленные крылья и длинный хвост, помогающий охотиться у самой земли. Соколы же сбивают свою добычу в воздухе, кидаясь на нее сверху. Вот почему у них длинные заостренные крылья и относительно короткий хвост.

Фрэнк снял с Флоренс привязь, достал из кармана кусочек сырого мяса и предложил птице. Та с жадностью схватила его и проглотила. Фрэнк поднял руку, канюк раскрыл крылья и взвился в воздух. Пролетев над землей метров пятьдесят, он сел на дерево.

— Будет ждать там, пока я не позову, — сказал Фрэнк.

Он достал еще кусочек мяса и зажал его в кулаке. Вскинув руку, он окликнул канюка, и тот перелетел к нему на запястье, с шумом опустившись когтистыми лапами на толстую кожу перчатки.

— Сейчас я продемонстрировал одно из важных правил, которому необходимо следовать при натаскивании любой хищной птицы, — объяснил Фрэнк. — Она терпит меня, пока я ее кормлю. Не будь она сейчас голодна, я мог бы призывать ее целый день и она не сдвинулась бы с места. Значит, правило первое: если не хочешь потерять птицу, никогда не выпускай ее сытой.

— Одного не понимаю, — признался Майкл. — Она ведь сама способна при желании добыть себе пищу. Так почему же она не улетает?

— Верно, — согласился Фрэнк, — улететь ей ничего не стоит. Но у меня ей хорошо. Я ее кормлю, даю теплый кров. Она охотится со мной на кроликов и, выклевав им мозг, позволяет мне забрать свою часть добычи. Но каждый раз, когда я выпускаю ее, она вольна покинуть меня навсегда.

— И давно она у тебя? — поинтересовался Майкл.

— Уже четыре года. Я и соколов держал, но с теми хлопот больше — они охотятся по-другому. Флоренс я обычно просто несу на руке, пока мы не заметим добычу. Или же, если мы идем по лесу, она следует за мной, перелетая с ветки на ветку, пока я не спугну какую-нибудь живность. А соколы хватают птиц на лету, поэтому их нужно натаскивать на приманку. Это требует огромного терпения.

Майкл пробыл у Фрэнка до вечера и уехал в крайнем возбуждении. Он брался за дело, которое не только вернет свободу Кулли, но и ему поможет обрести утраченный смысл существования.

По дороге домой он остановился в Уильямс-Лейк купить весы и следующие несколько дней по утрам регулярно взвешивал Кулли, пока не установил, при каком весе она голодна и готова к сотрудничеству.

Когда Майкл не кормил свою питомицу, он носил ее на руке, защищенной от когтей птицы доходившей до локтя кожаной перчаткой. Кулли сидела на руке неестественно прямо, отстраняясь от него, тревожно переминаясь и для равновесия постоянно выпуская здоровое крыло. Майкл успокаивал ее разговором, а когда слова иссякали, начинал читать стихи или петь песни — лишь бы избавить ее от нервозности. Он также приучал Кулли к кожаному колпачку, который дал ему Фрэнк. С колпачком на голове она успокаивалась.

Через неделю после визита к Фрэнку Майкл позвонил Тому Уотерсу и сказал, что, похоже, повязку с крыла можно снять. Ветеринар пообещал приехать вечером следующего дня.

— Повязку мы снимем, но лучше не напрягать крыло какое-то время. Я приеду через несколько дней, проверю, как она поправляется, — сказал Том после осмотра.

Они стояли в сарае. Уже стемнело, Кулли засыпала и, казалось, даже не заметила, что с нее сняли путы. Майкл решил три-четыре дня подержать ее в сарае без пут, чтобы она привыкла к ощущению свободы.

На следующее утро, когда он пришел ее кормить, она сидела на бревне, крепко вцепившись когтями в дерево, и хлопала крыльями, разминая их. Майкл отступил к двери, опасаясь, что соколиха травмирует еще не до конца зажившее крыло, но она скоро успокоилась.

Обрадованный тем, что его питомица способна двигать больным крылом, он покормил ее и удалился. Майкл решил дать ей отдохнуть еще несколько дней.

Майкл три недели избегал появляться в Литл-Ривер-Бенд, даже за продуктами ездил в Уильямс-Лейк, но теперь он вновь задумался о том, как заработать на хлеб насущный.

Однажды, пока он перебирал в уме немногочисленные варианты, раздался телефонный звонок. Майкл вздрогнул, за то время, что он жил в родительском доме, телефон зазвонил впервые. Майкл снял трубку.