Белый рондель - [5]

— Я слышал, она неплохо воспитана, — надменно сказал Кавалек. — Во всяком случае, умеет делать книксен.

— Книксену можно обучить и собачку, — сказал Трампедах.

Вошёл Кривой Антс и встал у камина, крытого зелёным изразцом.

— Твоей дочери оказана великая честь, — начал Трампедах. — Пан Кавалек, достойный шляхтич, выбрал её для рыцарского поклонения. — Трампедах усмехнулся.

— Да, чёрт побери, — буркнул Кавалек.

Кривой Антс молча смотрел в окно.

— Теперь он желает взглянуть на Анну. Приведи дочь.

Кривой Антс развёл руками.

— Нету, господин, нету.

— Где же она?

Антс неопределённо махнул рукой:

— Туда, далеко. К матери пошла. Много детей, господин, надо работать на мызе.

— Ты хочешь сказать, что Анна ушла домой? Кто же тебе велел отпускать её?

— Я спрашивал, господин.

— Ах, верно, ты спрашивал, помню. Но далеко ли та мыза?

— За Отепя, господин. Мыза Салме.

— На шведской стороне? — удивился Трампедах.

— Много детей. Надо работать на мызе, — повторил Кривой Антс.

Это известие ошеломило шляхтича. Он сидел, полураскрыв рот, то порываясь встать, то опускаясь на место. Гуго Трампедах развёл руками.

— Выбирайте другую даму, пан Кавалек. Анна на шведской стороне.

Кавалек грохнул саблей об пол, за вечер он, должно быть, успел выбить там целую вмятину.

— Да что за блажь поклоняться эстонке? — добавил Трампедах. — Святой Августин не похвалит за это.

— Я сам знаю! — рявкнул Кавалек. — И прошу не давать советов. Вы лютеранин!

Трампедах пожал плечами.

— Бог для всех один. И Святой Августин тоже.

— Мы ещё посмотрим, посмотрим, — пробормотал Кавалек.

Он перестал участвовать в беседе, покусывал свои редкие усы, а потом встал и ушёл, буркнув что-то на прощание.

— Молодые так заносчивы, — сказал Трампедах, скрывая усмешку, — особенно эти гусары.

— Неужто он и вправду выбрал себе эстонку? — спросил я.

Трампедах поморщился:

— Гусары сборище сумасбродов.

— А хороша ли она?

— Эстонка, — уклончиво ответил Трампедах. — Однако не пора ли к делу, уважаемый путешественник?

Передавая привет от отца Больцагеля, я не слишком задумывался, к чему это приведёт. Случай для путешественника значит немало. Я вовсе не знал никакого отца Больцагеля, но знал, что привет от него откроет дом Трампедаха.

Когда на харчевню близ Вендена напали грабители, я невольно услышал разговор двух спутников за дощатой перегородкой. Они, видно, не знали, что перегородка тонка, а я лежал тихо.

— Скажешь ему: «Привет от отца Больцагеля», а он ответит: «В добром ли здравии отец Больцагель?», тогда говоришь: «Я видел его неделю назад в Вендене». Он даст приют и расскажет, как обстоит дело.

— Верный ли человек Трампедах?

— Он получил тысячу талеров.

— С кем ещё знаться в Дерпте?

— С ливонцами через Трампедаха.

— Как он выглядит?

— Тощий немец, лицо с желтизной. Впрочем, это неважно. Трампедаха знает любой. Твоё дело проверить и через неделю обратно. Я же направлюсь в Ревель…

Они не успели договорить, раздались дикие крики, выстрелы — летучая шайка, каких много теперь в Лифляндии, запалила харчевню. Почти на моих глазах говорившие были убиты, я же успел ускакать.

Добавлю ещё, что неосторожный разговор вёлся по-шведски, так что я отчасти мог представить, кому служит дерптский рыцарь Гуго Трампедах.

— Итак, не пора ли к делу?

Он взял в руки свечу, и мы двинулись по тёмным коридорам. Не слишком хотелось вникать в дела Трампедаха, но другого не оставалось. Впрочем, я любил опасные повороты.

В подвале Трампедах открыл одну из комнат. Она была завалена оружием. Шпаги, сабли, протазаны, алебарды и даже мечи. Горами лежали доспехи, нагрудники, шлемы, шишаки, кольчуги. Аркебузы, мушкеты, пороховницы — чего тут только не было, даже маленький фальконет.

— Это много или мало? — спросил Трампедах, поднимая свечу.

— Смотря для скольких солдат, — ответил я осторожно.

— В гарнизонном отряде половина саксонцев, они не вступятся за поляков. Ждут ещё небольшой отряд из Варшавы, у шляхты будет пятьсот сабель.

— Сколько у вас?

— Сабли нам не нужны. — Трампедах усмехнулся. — Людей будет достаточно, чтобы при штурме вы не потеряли ни одного волонтёра.

— А что же пушки? — Я начинал входить во вкус.

— Пушки? — удивился Трампедах. — Но что значат пушки без прислуги? Мы постараемся, чтобы не зажёгся ни один фитиль.

— Одних заверений мало, дорогой Трампедах, — сказал я. — Тысяча талеров немалые деньги. И кстати, зачем вы принимаете в доме поляков?

— Не забывайте, что они хозяева, — ответил Трампедах. — А этот сумасброд просто берёт меня осадой, он волочится за моей служанкой.

— Неосторожно было отправлять её на шведскую сторону. Вы держитесь слишком открыто.

— Нет, нет, — сказал Трампедах. — Я отослал её в другое место.

— Тысяча чертей! Зачем же говорить поляку про шведскую сторону? У него могут возникнуть подозрения.

— Кавалек юнец, — сказал Трампедах, — не обращайте внимания.

— Оставим Кавалека, — сказал я. — Приготовьте мне тёмный плащ и голландскую шляпу, в этом наряде я слишком заметен. Здесь не пристало играть роль знатного путешественника.

В последнем я не слишком отклонился от правды. Да, я был путешественником, я всем представлялся как путешественник, но отчасти играл эту роль, поскольку до сих пор не знал своего назначения. Я словно искал, что-то искал, колеся по Европе, и воспоминание о другом странном мире тревожно вплывало в сознание по ночам.