Белый лоцман - [2]

Несчастная мать ясно видела: не хотят принимать в стадо ее сына, да это и понятно, ведь он так не похож на других… — и, может быть, поэтому, любила его еще сильнее. Она не могла оставить его, не могла, но и не в силах была ради него расстаться с товарищами. Что же делать? И ей всегда приходилось плыть поодаль от стада, всегда быть настороже, готовой зубами, телом защитить своего детеныша.

Маленькому белому дельфину, беззаботному, как любой ребенок, хотелось дружно играть вместе со всеми. А нужно было остерегаться своих. Нужно. Но он не понимал этого. И потому, когда Оскаленный рычал, набрасываясь на него, он в ужасе убегал, но, очутившись в безопасности, мигом забывал о своем страхе.

Вдруг внизу, метрах в двадцати от себя, в прозрачной, светлой воде он заметил круглую тень. Эх, была не была! Поиграет один! Ничего, что не черепаха. Ведь и это что-то круглое.

Он глубоко вдохнул воздух и нырнул вниз. Вот тень стала проясняться, расти и превратилась в большого ската который легко и уверенно скользил в воде. Глаза его — два горящих уголька — с какой-то дерзкой угрозой впились в дельфина. Но тот не боялся рыб — ведь они были его ежедневной пищей. Он думал, что опасны лишь большие акулы. Он был еще так мал, ему еще многое предстояло изучить в трудной, необъятной науке о жизни.

Не долго думая, малыш набросился на ската, и сразу же резкая боль обожгла его лоб в том месте, где он коснулся незнакомой рыбы, сильная электрическая искра прорезала тело, сковала его, оглушила.

Парализованный током, Белый перевернулся на спину и стал медленно тонуть.

Но мать видела все. Она ринулась вниз, настигла его и подставила свою широкую спину под безжизненно покачивающееся тело. Затем нежно, как и всякая любящая мать, понесла его наверх. Это было так трудно. Округлое тело сына то и дело соскальзывало с нее и тонуло. Но она снова и снова догоняла его, чтобы поднять наверх, к искрящейся поверхности. Вот она подбросила его над волнами. На свежем воздухе маленький дельфин инстинктивно вздохнул. Мать вынесла его на поверхность второй, третий, четвертый раз и, наконец, он стал дышать, осмотрелся удивленно и неуверенно пошевелил хвостом.

   Вне себя от радости, мать подскочила над водой в трогательной попытке увлечь его в игру, проверить действительно ли он жив.

Но в тот же миг прозвучал тревожный сигнал вожака. Дельфины, плеснув по воде хвостами, бросились к югу, вздымая фонтаны водяных брызг, сверкающих, словно рубины, под лучами заходящего солнца.

Мать обезумела. Она повторила клич вожака, коснулась боком своего сына и подтолкнула его лбом вперед. Белый дельфинчик попытался последовать за ней, но силы возвращались к нему медленно, ужасно медленно.

А крики преследователей слышались все ближе и ближе, все яснее становились очертания их длинных спинных плавников, разрезавших волны, будто черные косы.

Быстрее! Быстрее!

Одеревеневшие мускулы сковывали его движения, а враги приближались, неотвратимо догоняли его.

Уже не оставалось надежды! За ним летела разинутая пасть, огромная оскаленная пасть, в которой блестело два ряда острых зубов, две ненасытные, две беспощадные челюсти, которые никогда не выпускают, стоит им только схватить.

Касатка! Гроза моря! Сама смерть! Девятиметровый хищник с вросшим в спину, кто знает когда всаженным туда, гарпуном.

Внезапно мать резко повернулась навстречу врагу и впилась зубами в его передний плавник. Хищник остановился, удивленный этим неожиданным и бессмысленным сопротивлением.

Но этот миг решил все. Белый понял, что мать как всегда спасла его. Мускулы его, к которым постепенно возвращалась прежняя сила, понесли его вперед, туда, откуда долетали до него крики родного стада.

Но почему она не догоняет его? Куда пропала? Вот перед ним Оскаленный — кто защитит его от ярости вожака?

Дельфинчик остановился. Испуганный зов пролетел над водой, но впервые за его жизнь мать не ответила ему.

Куда теперь?

Впереди мчалось стадо, и с ним — ужас, кошмар его детства — оскаленный вожак. Позади, вдалеке — пенистое пятно среди волн, где осталась его мать. Белый дельфин неуверенно поплыл назад. Она была там, ведь он видел ее, почему же она не отвечает ему, почему молчит, почему?

В пенящемся кругу подскакивало несколько черных семи-восьми метровых туловищ с острыми серпообразными плавниками, а среди них мелькало одно обезображенное тело поменьше. Вода порозовела от крови.

Вдруг касатка с гарпуном на спине заметила белого дельфина, который сновал неподалеку, и бросилась к нему. Тот в ужасе кинулся обратно, стрелой разрезая волны. Враг скоро отстал.

Солнце окунулось в море где-то далеко, за пылающим горизонтом, и на океан опустилась ночь. И какая ночь! На тихой глади медленно угасали один за другим отблески огненного зарева. Море — сначала свинцово-серое, постепенно темнея, превратилось в черную тушь.

А когда на небе зажглись мириады мигающих звезд, внизу, в смолистых водах засверкали другие звезды: морские свечки и медузы, крохотные синеватые огоньки и крупные сверкающие зонтики — красные, зеленые, розовые, желтые, синие… Настоящая феерия. Это заснувшее море натянуло на свою чуть вздрагивающую спину черное бархатное покрывало, в длинных, мягких складках которого мерцали звезды и бесчисленные луны.