Белый лебедь - [31]

— Мисс Уэнтуорт, — с официальным видом поклонился тот, словно они были едва знакомы.

Сколько раз приходил он в «Белого лебедя» пить чай! Сколько раз потчевал ее мать удивительными историями о годах, проведенных им в Европе в качестве музыканта! О годах, когда он дирижировал оркестром, исполняющим произведения Баха. Софи тогда впитывала каждое слово, очарованная его блестящей жизнью.

Если бы се мать не проводила столько времени с этим человеком, может быть, ее отец и не влюбился бы в Патрицию?

Дирижер выпрямился и, встретившись с ней взглядом, внимательно всмотрелся в нее серыми глазами.

— Очень рад снова видеть вас. Я читал статью в «Сенчури» и был так же заинтригован, как и весь мир.

— Благодарю вас, мистер Прескотт. Я вижу, вы процветаете. — В голосе ее невольно прозвучала горечь. — Надеюсь побывать на концерте в концертном зале до того, как в мае уеду в Европу.

Она скорее почувствовала, чем увидела, как насторожился Грейсон. Это смутило ее, ведь он наверняка будет рад до смерти, когда она уедет из «Белого лебедя».

Но дирижер прервал ее размышления.

— Я, право, считаю, что вы могли бы оказать нам честь и дать здесь концерт. Пора уже одаренным родным дочерям Бостона официально выступать в нашем городе.

Сердце у нее подпрыгнуло и забилось, гулкие удары его наполнили ее всю, словно удары колокола. Играть в Бостоне. Стоять на сцене концертного зала под устремленными на нее огнями. Сколько раз она мечтала об этом!

Но этого не будет. Поздно. Она не станет играть для жителей Бостона, потому что, как выразилась Диндра без особого изящества, это будет для них как кость в горле. Она вернулась сюда для того, чтобы укрепить отношения с отцом, а не испортить их окончательно.

— Боюсь, это невозможно, — вздохнула она. Дирижер насторожился, Патриция задохнулась от злости. Взгляд Грейсона выразил одобрение.

Софи очень хотелось отойти от них, и она ухватилась за первую же возможность.

— Ах, смотрите, — воскликнула она, — кажется, пора идти обедать!

Патриция оглянулась. Действительно, лакей объявил, что кушать подано. Не говоря ни слова, она подобрала юбку и быстро направилась в столовую.

Дирижер сделал еще одну попытку.

— Возможно, мне удастся переубедить вас. — Он протянул ей руку. — Вы позволите мне сопровождать вас к столу?

Но тут вперед выступил Грейсон и с видом собственника взял Софи под руку.

— Сегодня я поведу мисс Уэнтуорт к столу. — Найлз растерянно топтался на месте, но тут, как всегда вовремя, появилась Меган.

— Найлз, дорогой, будьте любезны, проводите меня в столовую. Я что-то нигде не вижу мужа.

Дирижер пожал плечами и, кивнув, предложил руку Меган.

Едва все ушли, Софи высвободила руку.

— Благодарю вас, — искренне проговорила она. — Меньше всего мне хотелось, чтобы Найлз преследовал меня весь вечер.

Она направилась к столовой, но Грейсон снова взял ее за руку.

— Я говорил серьезно, когда сказал Прескотту, что сегодня вечером вас сопровождаю я.

— Для чего?

— Чтобы держать на расстоянии вей толпу ваших поклонников.

Софи с облегчением рассмеялась и без колебаний положила руку на его локоть.

— Толпа слишком большая, да? — Грейсон помрачнел.

— Неужели вас никогда не учили искусству вести себя скромно?

— Разумеется, учили. — Ее глаза весело блеснули. — Но мне представляется это излишней тратой времени. Во всяком случае, рядом с вами.

Издав звук, подозрительно напоминающий рычание, он притянул ее к себе. Глаза ее удивленно распахнулись, потом она посмотрела на его губы.

— Вы опять хотите меня поцеловать, теперь уже на виду у благопристойного бостонского общества? — Она удивилась, как твердо прозвучали ее слова даже на ее слух.

— Нет, — проворчал он. — Не здесь. — Его ладони скользнули вверх по ее рукам. — Но скоро.

По ее телу пробежала дрожь предвкушения. И когда он взял ее за локоть, она не отстранилась, поняв за то время, пока он вел ее в столовую, что вопреки всем ее намерениям стена, за которой она старательно прятала свои чувства, дала глубокую трещину.

В просторном помещении стояло двадцать круглых столов, на десять человек каждый. И такое же количество лакеев устремились в столовую, держа в руках серебряные блюда с изысканными деликатесами.

Софи и Грейсон сидели за главным столом вместе с ее отцом и Патрицией. Еще там были Эммелайн и Брэдфорд. Старшие мужчины погрузились в беседу, а Эммелайн старалась завязать разговор с Патрицией. По крайней мере в каких — то областях, подумала Софи с детским удовлетворением, Патриция не в состоянии занять место Женевьевы Уэнтуорт.

Сама она предпочла бы сидеть рядом с Диндрой, Генри и Маргарет. Но ее свиту не пригласили, и никакие ее мольбы не помогли. Она даже поначалу отказалась идти на прием. Но свита настояла, чтобы она пошла, заявив, что они проделали весь этот путь не для того, чтобы теперь она воротила нос от отцовской любви, которую тот неожиданно решил проявить к ней.

Конрад сидел между Софи и Патрицией, слева от Софи сидел Грейсон. Она ощущала его близость, прикосновение его плеча, когда он протягивал руку за ножом или брал длинными пальцами высокий хрустальный бокал. Она снова попыталась заделать брешь в своей стене. Так было безопаснее — безопаснее не любить. Любовь всегда кончается болью.