Белый крест - [20]
— Кирилл, что такое свобода? — вдруг спросил он шофера.
— Свобода? — живо откликнулся тот. — Ну это как вам, хозяин, объяснить…
— Да вот как есть, так и объясни.
— Ага, счас. Ну, положим, значит, нравится мне Катерина, из булочной. И Дашка-почтальонша тоже нравится. И жениться пора. Детишками обзаводится, значит, хозяйством. Кто мне скажет, какую выбрать? А некому сказать. Вот и маюсь. И та хороша, и эта в самый раз. Дурак скажет, ты вольная птица, женись на любой, а не сладится — бросишь, возьмешь другую. Ну, дурак на то и дурак, чтоб врать. Всю жизнь мне, что ли, бросать жен и вольной птицей за бабами летать? Не-ет, я волю так понимаю: чтоб раз и навсегда. На то у меня и воля. Ну, в смысле — твердая воля. Не метаться между двумя девками, а взять себя, значит, за шкирку и сказать: вот эта, и точка. А дальше: один раз взял — береги и храни всю жизнь. Вот так вот, значит.
Мурманцев был поражен. Шофер, простолюдин — с тремя-четырьмя классами народной школы — с ходу попал в яблочко. Чуть ли не основной вопрос философии пригвоздил к стенке своим наглядным примером.
— А я, Савва Андреич, на выступлении один раз посидел, — объяснил Кирилл, глядя в водительское зеркало на Мурманцева. Прочел у хозяина в глазах оторопь. — Называлось — лекция. Публичная. Там, значит, профессор, маленький такой, зато голосистый, ввинчивал кренделя. У меня, конечно, одно слово в ухо, два — мимо, куда уж мне понимать слова разные умные. Только как он начал про волю, про свободу, значит, так меня и разобрал интерес. Вот, думаю, чего это господам про волю базарить? Ну, в смысле говорить, значит. Нешто им мало воли? Когда даже мужику ее хватает сполна. Нешто с сектантов иностранных моду берут? Им-то, штатникам урантийским, свобода и впрямь нужна — от антихристов ихних, значит, этих, мелхидесеков. А над нами царь и Бог — нам-то чего? А потом слушаю — и душа аж вспотела. Так он все по полочкам разложил, профессор этот. Как нож в масло, все в меня вошло. Так он и сказал: чтоб быть свободным, надо стать рабом. Не оставлять себе, значит, никаких там выборов. Одно-единственное, и точка… Нет, ну ты смотри, что делает!
Он резко крутнул руль у въезда на стоянку возле здания Академии. Выскочивший из-за стены дождя зверообразный зеркальный «Енисей» подрезал их, первым вознамерившись проехать в ворота, и едва не протаранил «Карелию». Чудом не снес бампер вместе с частью капота. Обе машины встали, перегородив друг дружке въезд.
— Ну, лось безрогий, ну я тебе счас покажу трубы ерихонские, — кипятился Кирилл, нахлобучивая фуражку и вылезая под ливень.
Водитель «Енисея» высунулся из окна и стал что-то показывать рукой. Кирилл налетел на него, как грозовой фронт, и начал азартно выписывать завитушки неизящной словесности. Тут разозлился и шофер «Енисея», тоже вылез, хлопнул дверцей и напустился на Кирилла уже не грозовым фронтом, а целым ураганом. По лицу последнего Мурманцев, не слыша из-за сильного дождя их брани, мог заключить, что словесные узоры его противника были на порядок, а то и на два затейливее.
Минут через пять, наоравшись до хрипоты, оба сели в машины и дали задний ход. Кирилл отстоял первенство. Похожий на бультерьера «Енисей» задумчиво вполз на стоянку позади «Карелии». Его пассажир, незнакомый Мурманцеву мужчина, коротко кивнул ему, извиняясь за грубость шофера, но в разговор вступать не стал.
— А, Савва, проходи, садись, — встретил зятя директор, копаясь в ящиках стола. — Чаю выпьешь? Нет? Вижу, вижу, глаза горят и сердце пламенеет. Сейчас поедем… Куда ж я ее подевал? А, нашел.
На стол легла книга, обернутая дешевой бумагой.
— Имя Алексея Трауба тебе что-нибудь говорит? — спросил тесть, глядя на Мурманцева поверх маленьких очков в тонкой оправе, которые надевал для чтения.
— Знакомо, — поразмышляв, ответил тот. — Не могу вспомнить.
— Он сопровождал царскую семью в ссылку в девятьсот семнадцатом-восемнадцатом. Секретарь и камердинер в одном лице. Это его книга. Издана в тысяча девятьсот тридцать втором. Интересный факт: достоверно известно, что сам Трауб погиб в двадцатых, еще до Реставрации, в той кровавой свистопляске… Хотя речь не об этом. Я даю тебе эту книжку под расписку.
— Она…?
— Запрещена, — кивнул генерал. — Тираж изъят из продажи в тридцать четвертом году. Правда, цензор, что пропустил ее, угодил в трудлагеря еще до того. Не мне тебе рассказывать, какая тогда проводилась политика. Восстанавливали империю. Многие сгинули на строительствах… Охо-хо, грехи наши тяжкие… Издателя тоже отыскать не удалось — мелкая контора разорилась, следы людей потерялись. Следственная комиссия так и не выяснила, откуда выплыла рукопись книги, кто ее сохранил, был ли действительно Трауб ее автором. А дело, видишь ли, в том, что здесь описывается последний год царской семьи. Трауб, или лже-Трауб, делает акцент на субъективных впечатлениях, строит повествование на основе бесед с бывшим императором, его супругой, детьми. Особенно с Александрой Федоровной. Естественно, многое домысливает и вообще заслоняет собой и своими рассуждениями тех, о ком пишет. Рассужденьями, надо сказать, не слишком-то умными. Почитаешь, поймешь.
1410 год. Только что над Русью пронеслась очередная татарская гроза – разорительное нашествие темника Едигея. К тому же никак не успокоятся суздальско-нижегородские князья, лишенные своих владений: наводят на русские города татар, мстят. Зреет и распря в московском княжеском роду между великим князем Василием I и его братом, удельным звенигородским владетелем Юрием Дмитриевичем. И даже неоязыческая оппозиция в гибнущей Византийской империи решает использовать Русь в своих политических интересах, которые отнюдь не совпадают с планами Москвы по собиранию русских земель.Среди этих сумятиц, заговоров, интриг и кровавых бед в городах Московского княжества работают прославленные иконописцы – монах Андрей Рублёв и Феофан Гречин.
Судьба порой совершает вовсе неожиданные повороты. Молодой ученый Федор Шергин, испытав очередной творческий кризис и полосу неудач, уезжает по совету близких на родину своих предков — на Алтай. Рассчитывая развеяться и отдохнуть, Федор помимо воли оказывается втянутым в круговорот странных событий: ночное покушение в поезде, загадочный попутчик, наконец участие в расследовании сибирской загадки вековой давности, связанной с его легендарным прадедом — белым офицером, участвовавшим в секретной операции по спасению царской семьи, и поиски таинственной алтайской Золотой орды…
Книга «Николай II: Царский подвиг» расскажет детям и взрослым историю жизни последнего русского императора, судьба которого неразрывно связана с трагическими для нашей страны событиями. Для многих людей Николай II был и остаётся загадкой. Кто-то считает его слабовольным и бессердечным, чуть ли не предателем Родины, а кто-то – самоотверженным и милосердным правителем, который ненавидел кровопролитие и делал многое, чтобы улучшить жизнь своего народа. Эта книга в живой, увлекательной форме рассказывает, каким человеком был этот государь.
Фёдор Фёдорович Ушаков – самый прославленный российский флотоводец. Его называли «морской Суворов», ведь он тоже не знал поражений в боях, хотя провёл не один десяток битв. Именно адмирал Ушаков помог России утвердиться на берегах Чёрного моря. Но славен Фёдор Фёдорович не только своим военным искусством и великими победами. Главнее всего для адмирала Ушакова была христианская вера и Божьи заповеди. Он любил людей, был скор и щедр на помощь, жертвовал всем, что имел, хранил благочестие, а как воин был защитником православного мира.
«Премия имени Н.М.Карамзина ("Карамзинский крест ") вручается за выдающиеся достижения в исторической литературе. Этой премией награждаются произведения, отмеченные позитивным отношением к историческому прошлому и культуре России, уважением к русскому народу и осознанием великой роли христианства в судьбе нашей страны. У народа России должен быть нормальный, умный и содержательный патриотизм».
Сборник «Огненный рубеж» посвящен событиям Великого Стояния на Угре 1480 года. В книгу вошли историко-мистические, историко-приключенческие, просто исторические повести и рассказы. Тихая река Угра – не только рубеж обороны, где решалась судьба юной России. Это еще и мистический рубеж, место, где силы зла оказывают страшное давление и на полки, и на души людей. Древнее зло оживает в душах, но с ним можно справиться, потому что на всякую силу найдется сила еще большая.
Творчество, искусство и, шире, – культура и цивилизация – не являются абсолютно благодатными явлениями, а часто могут нести опасность для человеческой жизни. Персонаж может выйти из-под воли автора и стать автономной материальной сущностью. В романе «Статуя как процесс» описано такое актуальное, но малоизученное явление, как художественное насилие, закрепощение современного человека всевозможными текстами и жанрами.
Задумывая своё сочинение, я планировал назвать его «Марс — Венера — далее везде». Уже в процессе работы я придумал другое название «Солнечная система». Здесь Солнечная система это не только место действия. Понятно, что всё происходит в нашей Солнечной системе. Только Солнечная это ещё и светлая. Описываемые события происходят в недалёком будущем. Однако это не наше будущее. Это будущее, в котором хотелось бы жить. Это будущее, к которому стремились наши родители, но, к сожалению, история пошла по другому пути. Поэтому можно рассматривать всё происходящее, как параллельная вселенная, где история пошла иначе.
Прославленные мастера жанра, такие как Майкл Суэнвик, Брюс Стерлинг, Джо Холдеман, Джин Вулф, Гарри Тертлдав и многие другие, приглашают читателей в увлекательные путешествия по далекому будущему и альтернативному прошлому. Тайны инопланетных миров и величайшие достижения научной мысли представлены на страницах знаменитого ежегодного сборника, обладателя многочисленных престижных наград. Только самое новое и лучшее достойно оказаться под обложкой «The Year's Best Science Fiction», признанного бренда в мире фантастики!
Чукотский писатель Сергей Иванович Тымнэттыкай живёт и работает в г. Вашингтон (США). Ему принадлежит авторство таких романов, как «Ятъёл» (1997) и «Гынам гын инэчичевыркын?» (2002). «Московский автономный округ» (в оригинале — «Мургин нутэнут») — третья книга писателя. Чукотские издательства отказываются публиковать книги Тымнэттыкая по политическим мотивам. По всей видимости, в Российской Федерации действует негласный запрет на это имя.Не имея нужды в деньгах, автор дал нам бесплатное право на публикацию русского перевода книги.
Экстрасенс сообщает Тане: что судьба трижды сводила ее суженым и трижды она проворонила свое счастье. Теперь ей предстоит либо вечно мучиться, либо придется спасти погибших в 1906 году ребят. Таня выбирает второе, забывает о пророчестве, и через некоторое время начинает редактировать роман о бывшей эсеровской террористке. Увлеченная далекими событиями, она не заметно для себя переписывает по-своему чужую книгу и, таким образом, сдерживает данное обещание. После чего к молодой женщине приходят любовь, благополучие, душевное равновесие.
Университет Гласкасл недаром считается одним из красивейших мест в Англии. Его изящные башни, изысканные шпили и мелодичные колокольные звоны навсегда остаются в памяти любого, кто там побывал. Если, конечно, ему посчастливилось без ущерба для себя покинуть стены, внутри которых всем и всеми правит могущественная магия.Бывшему ковбою Сэмюэлю Лэмберту, приглашенному в Гласкасл для участия в испытаниях, связанных с неким таинственным проектом, предстоит на собственном опыте убедиться, что за внешней привлекательностью университета таится смертельная опасность и даже зеленые газоны здесь представляют угрозу для людей непосвященных.Книги Кэролайн Стивермер, написанные в лучших традициях детской фэнтези, тем не менее по-своему уникальны и, несомненно, доставят удовольствие всем любителям жанра.
Под маской мира прячется война. У этой войны два лица, две стороны, две реальности. По одну сторону пушки молчат, капитуляция здесь кажется стратегическим успехом, а жизнь в неведении — вершиной свободы. Враг невидим, за разрухой видятся блистательные перспективы. По другую — суть войны, ее цели и средства обнажены до предела, и враг виден через прицел автомата.Велики ли шансы на победу у маленького отряда, поднявшего меч русского Сопротивления? И главное — на какой из двух сторон, каким оружием им вести сражение? Ведь мечом не только убивают.