Белый Харбин: Середина 20-х - [11]
Главная бухгалтерия: главный бухгалтер — Михаил Иванович Степунин, помощник — Евлампий Александрович Семенов. Врачебно-санитарная часть: главный врач — А. Н. Григорьев. Центральная больница: старший врач — Николай Михайлович Иващенко. Ветеринарно-санитарный отдел: зав. — Андрей Стефанович Мещерский. Контроль: главный контролер — Георгий Константинович Гинс, помощник — Владимир Александрович Шульце. Служба эксплуатации: начальник — Евгений Николаевич Войтов, помощник — Василий Павлович Максимов. Железнодорожное полицейское управление: Н — ген. Вэнь Инсин, помощники — Кэ Сэн и Николай Герасимович Володченко, главный инспектор — Андрей Константинович Митрофанов. Внутренняя охрана — Н. Г. Володченко. Пенсионный отдел: зав. — Василий Евграфович Сентянин.
Земельный отдел: Н — Н. Л. Гондатти… Тут при упоминании этого имени я должен сделать небольшое отступление. Николай Львович Гондатти…
С жизнеописанием этой яркой личности в истории русского Дальнего Востока и русской эмиграции нас обстоятельно ознакомила серьезная монография хабаровского историка профессора Н. И. Дубининой «Приамурский генерал-губернатор Н. Л. Гондатти» (Хабаровск, 1997). Вместе с тем некоторые любопытные и яркие (хотя и далеко не бесспорные!) характеристики Николая Львовича содержит также одна из публикаций цикла о Харбине эмигрантского журналиста Льва Валентиновича Арнольдова (писавшего также под псевдонимами Виктор Сербский и П. Сольский). Этот материал Л. Арнольдова (1923) упоминается в работе Н. И. Дубининой кратко, и поэтому имеет смысл привести статью полностью.
«Харбин. IV Гражданин Гондатти
Если вы пойдете на харбинский форум, именуемый управлением КВЖД, то на втором этаже нередко можно встретить старика, небольшого роста, идущего характерной, чуть семенящей походкой, воспетой Пушкиным:
У него одновременно строгое и обворожительно приветливое лицо. Острые глаза за стеклами очков. Одет как все одеты, даже гораздо проще, чем все. Бежит, несет под мышкой бумаги, раскланивается, ласково жмет почтительно протягиваемые руки. И новички, которые видят его впервые, жадно всматриваются в него, ловят каждое движение, глаз не спускают, пока он не скроется за тяжелой дверью Совета управления дороги.
Поезжайте в Николаевск, Владивосток, поезжайте в Хабаровск, все равно какой: атаманский или партизанский, вы всюду услышите: „Во времена Гондатти… При Гондатти… Когда был Гондатти… Если бы Николая Львовича сюда… Нет, Гондатти решил бы иначе… Николай Львович применял в подобных случаях… Гондатти знал, как в данном деле извернуться, он бы…“ Во имя Гондатти, именем этого „царского“ администратора до сих пор живет революционное Приморье, и horribile dictu, красные лидеры или нещадно копируют Гондатти, или выросли под его крылом: возьмите столпа соглашательства Куртеева, возьмите эсэрского шантеклера Прокопьева…
Все птенцы из орлиного гнезда…
А комиссар финансов Дальневосточного Совета народных комиссаров, молодой, жизнерадостный и пухлый „товарищ“ Калманович всегда при первой встрече успевал ввернуть в разговор:
— Я живу в доме Гондатти…
И это тешило его комиссарское самолюбие несравненно сильнее, чем подпись на кредитных билетах, выпущенных Краснощековым и скрепленных „жильцом дома Гондатти“. А в Омске, как радовались в бездарном Омске, когда пустили слух, что Гондатти согласился стать министром внутренних дел. Но на этого старика, который, не будь революции, покоился бы в кресте Мариинского дворца, законодательствуя в сановной усыпальнице, вместо того чтобы руководить продажей земельных участков в Нахаловке, — на него возлагались надежды и в имперском Петербурге.
После ухода Макарова кандидатура Гондатти шла вперед других, и если бы не царский каприз, то вместо „влюбленной пантеры“ Маклакова Россия попала бы в мягкие, но непреодолимые шоры административной системы, которая, возможно, предотвратила бы революцию. Даже враги не отрицают, что в лице этого человека русские потеряли умного, тонкого, гибкого администратора государственного масштаба. Гондатти сделал карьеру при самодержавии, с точки зрения многих, головокружительную карьеру, но ему, к сожалению, не удалось стать, как любил выражаться Столыпин, „главой правительства“.
В Германии, в Англии люди, подобные Гондатти, входят в историю Гладстонами, Биконсфильдами, Бюловыми, а у нас их губило отсутствие „связей“ в виде кузин Фифи, Мими или сиятельных тетушек. Гондатти весь в прошлом, и напрасно для многих это имя остается по сей день жупелом. Время Гондатти прошло, к власти он не вернется, даже если бы обстоятельства сложились в его пользу. Железные законы истории имеют свою логику. Но как „административная реликвия“, как „живая редкость“, Гондатти чрезвычайно интересен.
Вот штрихи воспоминаний, пусть апокрифических, но характерных. Гондатти всегда любил подчеркнуть свою аккуратность. Если заседание назначалось в 12, то с последним ударом часов курьер распахивал дверь и в ней появлялся подтянутый и деловитый Николай Львович. Боже упаси было опоздать. Все это знали и предпочитали лучше прийти за полчаса раньше, чем опоздать хоть на минуту.
Русского писателя Александра Грина (1880–1932) называют «рыцарем мечты». О том, что в человеке живет неистребимая потребность в мечте и воплощении этой мечты повествуют его лучшие произведения – «Алые паруса», «Бегущая по волнам», «Блистающий мир». Александр Гриневский (это настоящая фамилия писателя) долго искал себя: был матросом на пароходе, лесорубом, золотоискателем, театральным переписчиком, служил в армии, занимался революционной деятельностью. Был сослан, но бежал и, возвратившись в Петербург под чужим именем, занялся литературной деятельностью.
«Жизнь моя, очень подвижная и разнообразная, как благодаря случайностям, так и вследствие врожденного желания постоянно видеть все новое и новое, протекла среди таких различных обстановок и такого множества разнообразных людей, что отрывки из моих воспоминаний могут заинтересовать читателя…».
Творчество Исаака Бабеля притягивает пристальное внимание не одного поколения специалистов. Лаконичные фразы произведений, за которыми стоят часы, а порой и дни титанической работы автора, их эмоциональность и драматизм до сих пор тревожат сердца и умы читателей. В своей уникальной работе исследователь Давид Розенсон рассматривает феномен личности Бабеля и его альтер-эго Лютова. Где заканчивается бабелевский дневник двадцатых годов и начинаются рассказы его персонажа Кирилла Лютова? Автобиографично ли творчество писателя? Как проявляется в его мировоззрении и работах еврейская тема, ее образность и символика? Кроме того, впервые на русском языке здесь представлен и проанализирован материал по следующим темам: как воспринимали Бабеля его современники в Палестине; что писала о нем в 20-х—30-х годах XX века ивритоязычная пресса; какое влияние оказал Исаак Бабель на современную израильскую литературу.
Туве Янссон — не только мама Муми-тролля, но и автор множества картин и иллюстраций, повестей и рассказов, песен и сценариев. Ее книги читают во всем мире, более чем на сорока языках. Туула Карьялайнен провела огромную исследовательскую работу и написала удивительную, прекрасно иллюстрированную биографию, в которой длинная и яркая жизнь Туве Янссон вплетена в историю XX века. Проведя огромную исследовательскую работу, Туула Карьялайнен написала большую и очень интересную книгу обо всем и обо всех, кого Туве Янссон любила в своей жизни.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В ноябре 1917 года солдаты избрали Александра Тодорского командиром корпуса. Через год, находясь на партийной и советской работе в родном Весьегонске, он написал книгу «Год – с винтовкой и плугом», получившую высокую оценку В. И. Ленина. Яркой страницей в биографию Тодорского вошла гражданская война. Вступив в 1919 году добровольцем в Красную Армию, он участвует в разгроме деникинцев на Дону, командует бригадой, разбившей антисоветские банды в Азербайджане, помогает положить конец дашнакской авантюре в Армении и выступлениям басмачей в Фергане.