Белый город - [22]

Они стояли друг напротив друга, чувствуя нарастающее напряжение. Сергей временами бывал невероятно упрям, и Игорь уже научился различать этот посеребренный холодок в его глазах и негнущиеся нотки в голосе – приметы того, что спорить с ним бесполезно.

– А как же твоя гремучая змея? – попытался он разрядить обстановку. – Это же ее подразделение в компании? И кабинет, кстати, тоже ее был…

– Она ко всеобщей радости уволилась месяц назад, – ухмыльнулся Сергей, вспомнив о солнечной Прухе, и как хлопнула дверь по пяткам бывшей начальницы.

– По крайней мере, кабинет тебе достанется, – иронично прищурился Игорь. – Шикарное помещение, жаль потерять такое!

Шутка бы удалась, если бы Сергей снова не застал его врасплох:

– А что с Наташкой? Совсем туго?

– Любит она своего провинциала. Всерьез и по-настоящему! Пойми ее, как брат, – только и развел Игорь руками, скрывать больше ничего не хотелось. – Я тут ничего поделать не могу, извини. Хотя она мне очень нравится! Первый раз такую девушку встретил, и на тебе…

– Как любит, так разлюбит! – безапелляционно заявил Сергей. – Ты же взрослый человек, сам понимаешь, нечего ей делать в нашей дыре на Волге!

Тут он быстро извлек из кармана конверт и протянул Игорю:

– Вот, забрал вчера у нее со стола. Письма ему пишет. Этот идиот даже электронной почтой пользоваться не умеет! Возьми себе, прочтешь – поймешь, что ей надо.

Игорь в немом удивлении попытался оттолкнуть его руку с письмом Наташи, но Сергей просто разжал пальцы, и ему пришлось подхватить конверт на лету, чтоб тот не упал на пол.

– Вот и правильно, – победно улыбнулся Сергей. – Положи в карман, а там сам решишь, что с ним делать. Наедине с собой необязательно разыгрывать рыцаря.

Игорь в растерянности отвернулся к окну и только сейчас заметил толпу людей с плакатами у центрального входа. С высоты здания надписи на плакатах прочесть было невозможно, а их крики и мольбы дорогие стеклопакеты обрекали на немоту. Удобно, ничего не видишь и не слышишь, можно побеждать вопреки всему. Игорь вдруг понял, что ему впервые по-настоящему жаль этих несчастных.

– И ты говоришь, что реклама во сне делает их счастливыми? – задумчиво спросил он Сергея.

– Нет, этих не делает, эти еще не подключенные. Это родственники зомби. Кричат: «Верните наших близких!». Подключились бы и сами поняли, что для нормальных людей опасности нет никакой. Может, Интернет у них временно отсутствует.

– А может, и не нужен он им вовсе? Прогресс, знаешь ли, убивал целые цивилизации. Сны – это единственное место, где мы можем отдохнуть ото всех, снять маски, побыть собой. Не чувствовать себя никому обязанными. Последнее у людей отнимаешь, – продолжил мрачно размышлять Игорь.

– Тебе легко говорить, ты все от жизни получил по праву рождения, сын богатых родителей! – взорвался в ответ Сергей. – А я из таких низов поднимался! Каждый шаг – как по минному полю! Выживут самые умные, остальные – пусть уходят!

Игоря болезненно передернуло. Сергей никогда раньше не повышал на него голос и уж тем более не обращался к его биографии. Неприятно.

– Ну, ладно-ладно, – попытался он свести досадный разговор на «нет». – Я пойду, пожалуй. Пока.

– Извини, если нагрубил, – спохватился Сергей ему вслед. – Позвони, ладно?

Игорь лишь коротко кивнул и вышел за дверь. Наташи за секретарским столиком не оказалось. Он постоял с минуту и, подумав, что оно и к лучшему, направился к лифту. Ему предстояло решить, что делать с конвертом: вскрывать или нет?

Бесцельно нарезав по Садовому несколько кругов, он переписал адрес Руслана в блокнот и бросил конверт в призывно синеющий на углу дома почтовый ящик. А потом позвонил в службу доставки и заказал билет на Волгу.

* * *

В тесном прокуренном баре рукава липли к поверхности шатающихся, залитых пивом столиков. Акустика была настолько отвратительна, что выдавала лишь басы. С первыми осенними дождями Руслан и ребята-музыканты спустились в этот убогий подвал. И вот, что странно: в летнем, благоухающем зеленью парке на скамейках сидело лишь несколько зевак, а сюда на концерт собрался чуть ли не весь город. В отсутствие Наташи Руслан взял вокал на себя, хотя чаще заменял песни гитарными соло. Публика ревела и визжала на разные голоса от восторга.

«Семь нот, только семь нот, – думал Игорь, напряженно вслушиваясь в их нестройные аккорды сквозь шум толпы. – Сами по себе ноты ничего не значат, к тому же все возможные их вариации уже сыграли и спели до нас. И все же между ними всегда рождается магия, но как и почему?»

Вспомнилась старая пластинка из детства с битловским «Yesterday» (продавались тогда такие односингловые пластинки). В его коллекции были и другие, но крутил он лишь ее. Снова и снова до визга и хрипа проигрывателя, пока голос Пола не начинал заикаться от многократных царапающих прикосновений иглы. Слушал и никак не мог понять, где среди черных виниловых дорожек прячется та великая тайна, что сделала простенькую песню олицетворением уходящей эпохи, а самих битлов иконой нескольких поколений. Может быть, дело все же не в музыке? Бах бы поморщился, услышав Beatles. Конечно, каждому времени – своя музыка, но она не становится изысканнее, эмоциональнее или сложнее, а, значит, не становится лучше. Наоборот, упрощается. Парадокс! И уж тем более, ни для кого не секрет, что Джорджа Мартина не особо впечатлили первые демо-записи Beatles, но он незамедлительно полюбил их чисто по-человечески. На первом прослушивании группы он спросил: «Что вам не понравилось в студии Abbey Road?» Харрисон ответил: «Мне не нравится Ваш галстук». Мартин шутку оценил, и ребята подписали долгожданный контракт. Позднее он рассказывал в интервью, что в тот день не одарённость битлов восхитила его, а они сами – привлекательные, весёлые и дерзкие молодые люди. Искренность, харизма, откровенность… Их первый сингл «Love Me Do» покорил США благодаря хитрости продюсера Брайана Эпштейна, который на свой страх и риск скупил десять тысяч экземпляров пластинки, чем заметно повысил индекс ее популярности и привлек новых поклонников. Да, звезд делают продюсеры, но удержаться на небосклоне предстоит уже им самим. Битлов полюбили за то, что они пели о себе, а, значит, о каждом из них, приходящих на концерты, и о каждом из нас, спустя много-много лет слушающих их на виниловых пластинках.