– Как выжить на прожиточный минимум в 800 рублей (28 USA dollars) в месяц рабочим Химволокно в Рязани и не только им? Или.
– Юридических вузов было 50, стало 1500. Это как? В одной первопрестольной модельных агенств полторы сотни. Зачем это?
– “Вора в законе” хоронят под триколом российским. Это можно понять?
– Вас обвиняют, причем открыто, в коррупции (неслыханой), личном обогащении (фантасмагорическом), лоббировании друзьям – приятелям (противозаконном), манипулировании общественным мнением (циничным), попранием конституционных норм (неоднократно), к партии власти Вашей прицепилось (намертво) прозвище “Партии Жуликов и Воров”… Комментируйте Владимир Владимирович, комментируйте.. И еще… как может руководить государством человек всегда, везде, всюду и повсюду опаздывающий?
Заработная плата не должна идти поперед батька в пекло, то есть не опережать производительность, тут вы замешкались секундно будто потеряв слово, которое слетит с языка спустя секунду – труда. Как у ковальчуков, тимченков, ротенбергов, дружков ваших и подельников – тут же накинулись внимающие словам этим эпохально – бесстыжим и вы осмеяный, оплеваный, униженый и уничтоженый сгинули вовек веков с глаз людских как исчезает под утро кошмар длиною в долгих двенадцать лет.
Глядя на в зметнувшиеся к небу замки именуемые глумливо в простонаречии почему – то дачами двух “П”– Путина и Патриарха невольно вспоминаешь дворцы Хуссейна, такие же безумно громадные и безжизненные памятники человеческой алчности и мракобесия, и также криво улыбаешься, вспоминая конец багдадского мясника с накинутой петлей у края развергшейся, им же собственноручно выкопаной бездны стопроцентно зазлуженой вчерашним безраздельным властелином пред которым падали ниц и почитали за счастье лобызнуть милостиво протянутую длань. Ан вот как переменилось все чуть ли не в мгновенье ока. Пришлось мне побывать, еще одна причуда судьбы, в дворцах тех воздвигнутых не для человека – монстра, потому как существо человеческое не может жить в нагроможденьи мегатонно – кубометровом мраморном никак, в нем может пребывать существо лишеное чувств человеческих, холодное и равнодушное такое же как и камень его окружающий. Зачем оно вам всего столько, а? Коли впереди скамья дубовая, роба полосатая и конец который любому делу венец в виде проклятия всенародного не считая приговора судебного. И оно вам надо? Столько всего?
В который раз убеждаюсь в правоте коммунистов и животной тупости, да по иному и не скажешь при всем хотении! капиталистов. Те понимали по крайней мере, впрочем как и нацисты, что человеческое существо не есть трава сорная, не крапива и не чертополох при дороге который сам по себе, им, существом этим заниматься надобно с пеленок самых до доски дубовой гробовой, иначе превратится оно в то, во что превратилось на день сегодняшний без полива, окучивания да пропола – в траву сорную, крапиву да чертополох такой же придорожный. Совесть человеческая, последнее, что можно сказать, осталось, на глазах исчезает, тает словно снег по весне. И не знаешь, в неведении находишься первопричина где. В неравенстве запредельном? Им же, человеком и устроеным. Так ведь и по другому было. Недолго, правда. Не прижилось, не удержалось, не понравилось, не захотелось, прилагать усилия элементарные человеческий облик блюсти да жить в Царстве Божии. Захотелось в эксплуатации, ненависти, несправедливости, неравенстве, зависти… не жить – прозябать, в Скотный Двор, туда, назад, в свинарник, не трудами праведными – но акциям, порождением Дьявола очередным захотелось, не умом созидающим – но изворотливым и хитрым таким же породившим аукционы простые и залоговые, не руками мозолистыми – но ухожеными деньги делающими опять же захотелось, но вышла из этого промашка и погибель человеку, себя же в помыслах и деяньях преступившего, так до конца им пока и не осознаная.
Никогда не был голоден. Имею в виду не разовое состояние, повседневное. Не был разут также, раздет, без крыши не был как и без средств к существованию никогда. Как впрочем и остальные сверстники мои послевоенных лет разрушеных. В душу мою никогда не впивало свое отравленое и ядовитое жало мысль о неправедности социального строя и не потому, что он был идеален, отнюдь, просто мы понимали, видели, чувствовали если хотите, что государство, общество, в тех, тяжелейших услових делало все от него зависящее, оно делало все что могло и даже больше для нас, пацанов, для родителей наших, тяжко работающих и из сил выбивающихся чтобы семьи свои прокормить, для людей советских – не для себя. И мы, дети ничего не соображающие, были благодарны. И родители наши, понимая происходящее, были благодарны. Затем, затем, медленно, словно вода которая камень точит, начали размываться понятия и устои, появились в руководстве лица озабоченые больше благом своим чем народным, разделение началось классовое, испарился стыд, ложь приняла официальный характер, узаконились привилегии, обыденым явлением стало казнокрадство, кумовство, семейственность… глядя на такой поворот событий многие ударились кто во что горазд, в то же пьянство, воровство, нигилизм… Зашатались, а и затем начали рушиться УСТОИ Государства.
