Белый дом. Президенту Обама лично в руки. ЧАСТЬ ПЕРВАЯ - [50]

Вопрос возникает. Вот эти семнадцать, те самые, что им до американцев этих что за тридевять земель, какое дело у них такое до них было, чем задели так не шутку смертельно и где пути-дороги пресеклись не на жизнь, а на смерть? Где Америка, а где Афганистан? Пакистаны всякие? Кто и в чей дом гостем непрошеным с уставом своим приперся? Откуда вражда такая? Ненависть испепеляющая? Ни перед кем и ни перед чем не останавливающаяся? Не щадящая ни своих ни тем более жизней чужих?

Да, где спрашивается Америка, а Афганистан где?! Сначала бриты, еще те империалисты записные, затем советы, не иначе как с очередного бодуна, затем штаты со своим маниакальным стремлением поучать всех и вся приперлись за каким – то чортом за тридевять земель в совершенно чуждый им и непонятный мир. Добились чего? Уничтожения страны как таковой. А ведь еще в пятидесятых было вполне цивильное, со своим обожаемым монархом специфическое государственное устройство, куда даже незабвенный Никита Сергеевич с визитом захаживал, и никакого тебе ни Талибана, ни Каеды, ни опума с гашишом и героином во все возрастающих вселенских масштабах, ничего в помине из того, что проросло пышным цветом в результате деятельности еспесилистов без Царя в голове обличеных нешуточной властью что там что здесь. Приперлись незвано, порушили, развалили, разломали, разворушили вековечный уклад неспешно текущей восточной жизни в угоду каким – то диким амбициям и высосаным из пальца умозрительным теоретическим построениям и хоть бы тебе хны. Нобеля им подавай! И что уму накак непостижимо – подают! Человеку ведущему две войны. Но во имя мира! По ходу дела затеявшему третью. Во имя того же мира!

Напали да не на тех. Или не на тех напали, если угодно. Судите сами. Рвы противотанковые трупами кровоточащие, “Циклон Б”, камеры газовые, животы беременые вспоротые, головы младенческие об брусчатку разможженные… окончательное решение вопроса в виде изничтожения полного и всеобьемлющего, а ты погляди, еще кровь не высохла и не остыл пепел в сердце стучащий, как поперлись всей родней улучшать жилищно – материальные и прочие бытовые условия к убийцам своим вчерашним. В Израиль, Америку, это да, это я понимаю и приветствую даже. Не все поперлись, слава Богу и к чести нации сказать надобно, но байстрюков, променявших кровь свою на колбасу с пивом, как всегда и везде оказалось в избытке даже некотором. Счастливо ассимилироваться! Совет да любовь! Кто старое поминает?

И возьмем другое отношение. Диаметрально противоположное. Ни рвов, ни циклонов, ни камер, ни животов, ни голов, ни окончательного ни половинчатого, никакого решения тебе вообще – благо сплошное, хоть бери и в ноги падай, а какая упертость и непримиримость, ненависть и презрение, решимость и самопожертвование. Откуда?! А я знаю Обама, откуда, знаю, и хочу чтобы ты знал. Кто тебе еще скажет если не я.

MONEY! – oрут младенцы дурными голосами в своих колыбелях протягивая ручонки к маням, 877– CASH NOW!!! MANEY!!! – орут дядьки молодые и старые, тетки красивые и уродливые, повысовывашись из окон домов и дверей автомобилей и торчащие в них же, посреди улицы пустой и полной народу, толстые и худые, белые и черные, непонятно какие, но все, все, все, Обама, включая младенцев в колыбельках, в люлечках, малюсиньких таких, невинных, орут как очумелые, как угорелые, как кипятком ошпареные, как стадо диких обезумевших животных денно и нощно с Иконы Бесовой именуемой ящиком телевизионным – MONEY!!! 877– CASH NOW!!! I NEED CASH NOW!!! Это, Обама, пальцы загибаем – раз!

Процессия, словно кишка человеческая, такая же толстая, уродливая, изогнутая и вонючая, длиной в несколько километров протянулась вдоль Кристофер стрит, что в нижней части Манхеттена. Как каждой бочке затычка так всегда как и везде в первых рядах наш доблестный мэр, собственной персоной ыо главе анального авангарда освященного властями многотысячного шествия, наполняющего утренний воздух миазмами, смрадом и зловонием отхожего места. Персонажи, словно сошедшие с полотен Бохса и Гойи, слетевшиеся на вселенский шабаш выродки, дегенераты., убогие, чернь вскх мастей и оттенков, дно и клоака человеческая размалеваная и разрисованая под стать обезьянам подрагивая и подергивая обнажеными телесами скандирует « Мы скоты – и мы гордимся этим!» Это, Обама, пальцы загибаем – два!

Невольничий рынок. Вдоль шеренги несчастных закованых в цепи рабов прохаживается покупатель. Остановившись напротив заинтерисовавшего его экземпляра хлыстом на ощупь оценивает упругость мышц, по зубам определяет долговечность и ценность рабочей лошади. “Продано!”. Конкурс красоты. Маленькие рабочие лошадки, несчастные созданьица, детишки дошкольного возраста, завитые, накрашеные, напомаженые, в ювелирных украшениях, туфельках на каблучке и купальничках. Пронумерованые, чего не было на невольничьих рынках. “Продано!”. Это, Обама, пальцы загибаем – три!

“А что б их всех разорвало!” это Обама дежурный комментарий к первому, второму и третьему высказаный обычным, не сбрендившим и не свихнувшимся мозгами от избытка свобод и демократий человеком. И к четвертому, пятому и десятому – добавлю уже от себя. Теперь прехожу к главному.