Белый Бурхан - [6]
Проходящий с молитвы Жавьян задел бывшего своего ховрака краем одежды, как бы приглашая следовать за собой. Но Пунцаг, занятый своими мыслями, даже не заметил этого.
А Жавьян кривил губы и торопил шаги: горе хубуна не в том, что он молод и красив, а в том, что он глуп, исполнителен и слишком угодлив.
Глава вторая
БЕГЛЕЦ УХОДИТ ОТ ПОГОНИ
Поп топтался у порога, не решаясь пройти вперед без приглашения. А хозяин, копошащийся у окна с конской сбруей, не спешил зазывать неприятного гостя к очагу, к столу, к беседе. А ведь он, отец Севостьян, девять лет назад крестил этого раскосого минусинского татарина в христианскую веру и награждал новым православным именем! Был дикарь Доможак, стал христианин Федор! Во как! Знает, видно, бестия, что с пустыми руками пастырю грех велик уходить от пасомых…
Вот только — что с него взять? Не просто беден, а позорно нищ новообращенец, хотя и гордыни у него — что у генерала!.. И детей наплодил полную избу — вповалку уложить на пол, так и ступить будет некуда… Хорошо, что теплынь стоит по весне — дома мелюзгу не удержишь ни босой, ни раздетой! А зимой как же обходились?
— Ох-ох-хо! — вздохнул поп, опускаясь на грязную и обшарпанную скамью у входа, заваленную шкурами и какими-то волосяными веревками: для юрты, что ли? Так их и в пять юрт не затолкаешь!
«Вот она, срамота людская! Сами живут по-скотски, плодят скотов, а пастырю — ни почета, ни привета… С голоду помри у порога — дверью не хлобыстнут, окаянные…»
Он гулко кашлянул в кулак:
— А пошто, сын мой, лампадка не горит у образов-то?
— Карасий чок.
— Маслица б подлил деревянного Лампадка-то на маслице должна быть, а не на керосине вонючем! Али свечек накупи в запас. У меня есть. Жену пошли или сам сходи в храм божий.
— Деньга чок.
— Жирку бараньего натопи, тряпицу положи — опять же лампадка будет. Коптит токмо, а лики святые высвечивает… Ничего, грех не велик, когда на те лики копоть оседает — душа чище!
— Баран чок.
«Вота задалдонил! — рассердился поп. — Чок да чок! Других слов нету у него, что ли?»
Отец Севостьян был не в духе и потому несправедлив к Доможаку-Федору. Из многих десятков прихожан-перекрещенцев он лучше всех говорил по-русски, тогда как сам священник не знал и десяти слов на местном, а смысл бытовых фраз просто угадывал.[23] Но слово «чок» знал хорошо. Это был отказ — нет и баста, хоть кол на голове теши! С другой стороны подковырнуть окаянного?
— Пошто в храме божьем не бываешь, сын мой? Детишков своих от Христа за занавеской прячешь?
— Бок позовет, сама приходить будет.
— Господь зовет призванных, а не всех скопом! — осуждающе покачал отец Севостьян головой. — Да и как ему распознать их, коль через храм не освятились?
— Бок все знает, сама говорил.
— Да, господь все знает! И накажет тебя, отступника и святотатца, за твои грехи! Детей не крестишь, мзду на храм не даешь!
— Пускай! — отмахнулся Доможак, прервав попа, и с хрустом перекусил хорошо проваренную дратву. — Бок — не солдат, шибко бить не будет! А маленько — ладно, ничего…
«Ох-ох-хо! — снова вздохнул поп. — Ничего и никого не боятся эти чумазые бестии! Ни кнута, ни геенны…»
Еще учась в Бийском катехизаторском училище,[24] отец Севастьян знал, что будущая его служба — не сахар, но викарий Томской епархии, он же начальник Алтайской духовной миссии,[25] архимандрит Макарий, утешил будущих пастырей-миссионеров: «Овечек стричь надобно, а их в наших краях — зело в избытке!» Постриги их… Как бы сами башку по нечаянности или глупости не состригли! На грех-то учителя нету, а лукавый — завсегда тут как тут!
Да и не все, как надобно, с этими нехристями сделали. Не словом божьим праведным к кресту вели, а полицейской нагайкой! Ведь были же случаи, когда чины полиции по приказу миссионеров из епархии собирали местных жителей по улусам и дорогам, насильно загоняли в реку для крещения в православие.[26] За то и медали потом вешали, и серебряные кресты с алмазами не столько попам и монахам, сколько чинам полиции…
Отец Севастьян поднялся со скамьи, брезгливо одернул рясу, осенил себя в передний угол, где рядом с иконами висели часы-ходики с кошачьими бегающими глазами и связки дикого чеснока.
— Ну, помогай тебе господь, сын мой! Хозяин кивнул.
— Молись спасителю, он, в беде да нужде не оставит!
Хозяин снова кивнул.
Поп толкнул дверь, вышагнул через порог и крепко вколотил в косяки свою злость и обиду, едва сдерживаясь, чтобы не плюнуть под ноги. Потоптался, зашагал к другой развалюхе.
А Доможак удивленно смотрел на громыхнувшую дверь и не мог понять: отчего так шибко рассердился поп? Лампа не горит — будет гореть! Иконы есть. Три штуки. Сам в Минусинске покупал. И свечки есть, зачем еще покупать?
Нового бога Доможак чтил: Христа никогда не обносил при угощении гостей и друзей, на масленицу клал возле лиц богов топленое масло на блюдечке, а когда резал овцу — обрызгивал крашеные доски бога кровью или окуривал их паром свежесваренного мяса… Зря рассердился поп! Не такой человек Доможак, чтобы бога обидеть!
Пожав плечами, хозяин снова принялся за работу — скоро молодая трава в рост пойдет, скот пасти надо, некогда будет по избам да юртам сидеть… А пасха — что? Принесет сейчас жена масла или жира, можно будет и Христу на доске маленько губы помазать!
В начале девятнадцатого столетия Британская империя простиралась от пролива Ла-Манш до просторов Индийского океана. Одним из строителей этой империи, участником всех войн, которые вела в ту пору Англия, был стрелок Шарп. В романе «Трафальгар стрелка Шарпа» герой после кровопролитных битв в Индии возвращается на родину. Но французский линкор берет на абордаж корабль, на котором плывет Шарп. И это лишь начало приключений героя. Ему еще предстоят освобождение из плена, поединок с французским шпионом, настоящая любовь и участие в одном из самых жестоких морских сражений в европейской истории. В романе «Добыча стрелка Шарпа» герой по заданию Министерства иностранных дел отправляется с секретной миссией в Копенгаген.
В начале девятнадцатого столетия Британская империя простиралась от пролива Ла-Манш до просторов Индийского океана. Одним из строителей этой империи, участником всех войн, которые вела в ту пору Англия, был стрелок Шарп. В романе «Тигр стрелка Шарпа» герой участвует в осаде Серингапатама, цитадели, в которой обосновался султан Типу по прозвищу Тигр Майсура. В романе «Триумф стрелка Шарпа» герой столкнется с чудовищным предательством в рядах английских войск и примет участие в битве при Ассайе против неприятеля, имеющего огромный численный перевес. В романе «Крепость стрелка Шарпа» героя заманят в ловушку и продадут индийцам, которые уготовят ему страшную смерть. Много испытаний выпадет на долю бывшего лондонского беспризорника, вступившего в армию, чтобы спастись от петли палача.
События Великой французской революции ошеломили весь мир. Завоевания Наполеона Бонапарта перекроили политическую карту Европы. Потрясения эпохи породили новых героев, наделили их невиданной властью и необыкновенной судьбой. Но сильные мира сего не утратили влечения к прекрасной половине рода человеческого, и имена этих слабых женщин вошли в историю вместе с описаниями побед и поражений их возлюбленных. Почему испанку Терезу Кабаррюс французы называли «наша богоматерь-спасительница»? Каким образом виконтесса Роза де Богарне стала гражданкой Жозефиной Бонапарт? Кем вошла в историю Великобритании прекрасная леди Гамильтон: возлюбленной непобедимого адмирала Нельсона или мощным агентом влияния английского правительства на внешнюю политику королевства обеих Сицилий? Кто стал последней фавориткой французского короля из династии Бурбонов Людовика ХVIII?
Новый приключенческий роман известного московского писателя Александра Андреева «Призрак Збаражского замка, или Тайна Богдана Хмельницкого» рассказывает о необычайных поисках сокровищ великого гетмана, закончившихся невероятными событиями на Украине. Московский историк Максим, приехавший в Киев в поисках оригиналов документов Переяславской Рады, состоявшейся 8 января 1654 года, находит в наполненном призраками и нечистой силой Збаражском замке архив и золото Богдана Хмельницкого. В Самой Верхней Раде в Киеве он предлагает передать найденные документы в совместное владение российского, украинского и белорусского народов, после чего его начинают преследовать люди работающего на Польшу председателя Комитета СВР по национальному наследию, чтобы вырвать из него сведения о сокровищах, а потом убрать как ненужного свидетеля их преступлений. Потрясающая погоня начинается от киевского Крещатика, Андреевского спуска, Лысой Горы и Межигорья.
Мы едим по нескольку раз в день, мы изобретаем новые блюда и совершенствуем способы приготовления старых, мы изучаем кулинарное искусство и пробуем кухню других стран и континентов, но при этом даже не обращаем внимания на то, как тесно история еды связана с историей цивилизации. Кажется, что и нет никакой связи и у еды нет никакой истории. На самом деле история есть – и еще какая! Наша еда эволюционировала, то есть развивалась вместе с нами. Между куском мяса, случайно упавшим в костер в незапамятные времена и современным стриплойном существует огромная разница, и в то же время между ними сквозь века и тысячелетия прослеживается родственная связь.
Разбирая пыльные коробки в подвале антикварной лавки, Андре и Эллен натыкаются на старый и довольно ржавый шлем. Антиквар Архонт Дюваль припоминает, что его появление в лавке связано с русским князем Александром Невским. Так ли это, вы узнаете из этой истории. Также вы побываете на поле сражения одной из самых известных русских битв и поймете, откуда же у русского князя такое необычное имя. История о великом князе Александре Ярославиче Невском. Основано на исторических событиях и фактах.