Белые тени - [78]

Японец называл Околова по фамилии Перич. Колкова насторожило, что японец посвящен в его переход границы, выходило, что он, Колков, должен будет работать и на разведку Японии.

— Признаться, Жорж, я в полном недоумении, — сказал Александр Околову, когда они вышли от японца. — Я был уверен, что мой заброс в СССР организован членами союза, а выходит, что наш союз связан не только с польской разведкой, но и с японской... Это я отказываюсь понимать.

— Ничего, — успокоил его Околов, поджимая нижнюю губу. — Здесь влиятельная группа поляков-русофилов симпатизирует союзу и взялась помогать нам в переходе границы. Скажу по секрету, что второй отдел генштаба польской Двуйки ждет от нас с тобой сведений о внутреннем положении в СССР. Когда наш союз создаст Новую Россию, то мы не станем вмешиваться в дела Польши. Новая Россия придет ей на помощь.

— Ну а при чем же этот японец?

— После расскажу... — отмахнулся Околов.

Колков и Околов шесть месяцев жили в варшавской Гостинице, проходя полный курс подготовки к заброске и СССР. Они изучали карты СССР, схемы железной дороги, план Москвы, административное устройство, советский быт, занимались и «технической» подготовкой: шифры, коды, симпатические чернила, фотографирование, оружие, автомобиль, замки и т. д. Изучали старые свои конспекты и читали советскую прессу. Но чем больше Колков узнавал СССР, тем неувереннее он себя чувствовал как разведчик, тем больше у него возникало сомнений относительно целей своего похода в Советский Союз. Вскоре это заметил Околов и стал подбадривать. Затем приехал в Варшаву из Югославии Георгиевский; оставшись с ним и с Околовым наедине, заговорил вкрадчиво и поучительно:

— Ваш поход является экзаменом. Если вы убедитесь, что советские люди понимают вас, если сумеете наладить подпольную работу в Москве, мы перебросим к вам в Россию еще человек пятьсот. Пятьсот офицеров нашей революции — это сила!

«Пятьсот таких, как я и Околов, — это недоучки, — зло подумал Колков. — Ни черта нам там не сделать. За нами, недорослями-вертопрахами, не пойдут массы».

— Вам придется встретиться с большими трудностями, — продолжал учить Георгиевский. — Вы по ту сторону должны найти людей, которые в любую минуту по вашему указанию будут готовы начать действие. Мы не ставим вам сроков пребывания там, но хотим, чтобы вы ежемесячно давали о себе знать «союзу». А мы, в свою очередь, будем изыскивать возможности для связи с вами.

— А как с террором? — заинтересовался Колков.

— Этот вопрос каждый из вас решит сам на месте, — сказал Георгиевский. — Рисковать собою вам не следует, но если для пользы дела потребуется кого-то убрать или что-то в этом роде, то можете поступать, как вам выгодно. Мы поможем.

Эта беседа с Георгиевским в номере гостиницы не только не вдохнула боевой дух в Александра Колкова, но, наоборот, совсем его разочаровала. Оставалась еще надежда на Околова, который производил впечатление человека волевого, сильного, смекалистого.

...Когда в номер гостиницы постучал Околов, Александр еле поднялся с постели, мучительно болела голова.

Немного погодя в дверь опять постучали. Александр открыл и увидел Зосю. Пришлось сказать ей, чтобы пришла попозднее.

— Не вздумай с ней крутить, — строго сказал Околов. — И поменьше выпивай. У тебя хмельной вид.

«Да, — подумал Колков. — Я пью... И кажется, уже пропил с этой Зосей секреты своей записной книжки... Ах, будь что будет».

Александра Колкова разбудил громкий стук в дверь. Он спал тяжело и сначала никак не мог сообразить, где находится. Стук повторился. «Жорж!» — подумал Колков, встал и отпер дверь, но в коридоре стоял дядя Баня. Тот самый субъект, который явился к ним в гостиницу на второй день после их приезда в Вильно с условленным паролем — фотокарточками. С тех пор он проводит ежедневно занятия по ознакомлению с характерными мелочами бытовой стороны жизни в СССР, с условиями перехода границы и пограничной полосы.

Дядя Ваня приносил на занятия коллекции трамвайных, автобусных, железнодорожных, театральных билетов, различные афиши, фотографии, рисунки форменной одежды, по которым можно было составить себе представление о родах оружия в армии, о частях НКВД, милиции. Все для того, чтобы Околов и Колков не попали впросак из-за каких-нибудь пустяков. «Сколько стоит проезд в трамвае, газета или килограмм хлеба? Как отличить гэпэушника от милиционера?» Они заучивали имена и отчества вождей, фамилии известных спортсменов, стахановцев, артистов, популярные советские песни, содержание фильмов, цены на товары.

Выезжая с дядей Ваней за город, ходили ночью по компасу, стреляли в цель. Дядя Ваня принес им по два комплекта одежды, один советского производства, другой польского — для перехода погранполосы. Двое суток назад им в гостинице какой-то поляк принес фиктивные документы, паспорта, справки, чистые бланки со штампами заводов, где они «работают», и помог составить легенды. Документы выдал каждому отдельно, предупредив Колкова, чтобы он не показывал свою новую фамилию Околову. Тоже самое сказал и Околову. С заспанными глазами и с тупой головой Александр провел в свой номер дядю Ваню.