Белые мыши - [12]
Оглядываюсь на пиарщицу. Она, похоже, не поняла, что тут произошло и требуется ли ее вмешательство. Но у меня есть к ней просьба:
— Excusez-moi. Avez-vous une enveloppe?[4]
Она тут же переключается, узнав во мне человека, которого видела наверху, и спрашивает, какой мне нужен размер. Я жестами изображаю формат A4 и говорю:
— Comme-ça.
— Suivez-moi.[5]
Пиарщица ведет меня в офис рядом со справочной и указывает на пачку конвертов, лежащую на углу стола. Пытаюсь отыскать настолько большой и крепкий, чтобы он вместил пистолет Фрэда и не порвался. Чем дольше я таскаю пистолет в полотенце, тем больше мне становится не по себе.
Было время, я целые пантомимы разыгрывал с воображаемыми пушками. Я делал это наедине с собой, в самых повседневных ситуациях — топая поутру из спальни к кухне или сидя на унитазе. Из фильмов я имел представление, какие звуки издает, когда его заряжают, то или иное оружие; хотя теперь-то знаю — что их записывают наложением, чтобы выходило поэффектнее. Я встряхивал кистью руки и слышал щелчок, с которым встает на место барабан револьвера. Или слышал, двигая вверх и вниз сложенной чашечкой ладонью, звук, с которым подкачивается помповое ружье. Разыгрывая эти сценки, я даже изображал углом рта что-то вроде: «крр-крр» — затвор, стало быть, передергивал. Казалось бы, такого рода детские привычки с возрастом изживаются, однако мне, чтобы избавиться от них, пришлось здорово попотеть.
Я разворачиваю пистолет Фрэда, оглянувшись через плечо, дабы удостовериться, что пиарщица ушла. Точно, ушла. Держу пистолет в руке: он из тех, у которых собачка на дуле. Издаю такой звук, словно быстро передвигаю затвор назад и вперед, и на этот раз пистолет отвечает мне собственным звуком. Я слышу, как первый патрон входит в патронник.
Господи Иисусе!
Ладони мои вдруг обливаются потом. Пистолет словно бы ожил, а я понятия не имею, как сделать его безопасным. Держу его в вытянутой руке, другой нашаривая конверт. Конверт мне подвернулся большой, пухлый, и я опускаю в него пистолет. Потом отдираю от пачки жевательной резинки клейкую ленточку и запечатываю конверт. И все равно не чувствую себя в безопасности.
Час спустя я сижу в ресторане, у выхода на террасу, конверт лежит у меня на коленях. Фрэд как в воду канул, да в придачу и Осано куда-то запропастился. На глаза мне попадаются часы на запястье одного из рабочих, и я понимаю: время на исходе. Люди вокруг суетятся, но я чувствую, что они начинают паниковать. И их паника смешивается с моей. В животе у меня все еще болезненно посасывает — из-за злобы, которую я испытал к французу, и страха перед пистолетом на моих коленях. Даже если я сумею расслабиться, общая тревога все равно будет просачиваться в меня. Ей присущ самый настоящий привкус, она походит на жиденькое, желтоватое дуновение, заражающее все вокруг. И дело тут не в рабочих, нанятых для подготовки шоу. Они-то, наверное, еще и не поняли, что возникли осложнения. Но людям Осано, как и пиарщикам, которых он нанял, нужно, чтобы Осано был здесь. А его вообще нигде нет.
Когда Биби подходит и присаживается рядом со мной, она проводит рукой по моему плечу, чтобы меня успокоить. Я поднимаю глаза к ее улыбке, прекрасным белым зубам, маленьким, ровным — не большим и американским. Она спрашивает, не хочу ли я покурить. Я киваю и спрашиваю, не объявился ли Осано.
Биби пожимает плечами:
— Нет.
На Биби тенниска и штанишки… скорее даже трусики, белые, как у школьницы. Мужики, которые таскают мимо софиты и динамики, не могут глаз от нее оторвать, но Биби этого, похоже, не замечает. Порывшись в рюкзачке, она извлекает бутылку «Эвиан» и маленький кальян для марихуаны. Наливает воду в резервуар, поджигает уже умятую в чашечке масляную смолку. Когда она протягивает мне кальян, я качаю головой. Услышав ее вопрос, я решил, что Биби предлагает мне сигарету. Не знаю, может, она закуривает потому, что все вокруг уже дошли до ручки. Хотя ей, сдается, все нипочем, вероятно, она работает моделью не так долго, чтобы понять, насколько серьезна ситуация. Просто любит покурить.
Спрашиваю у нее:
— Вроде у фрейдистов есть теория насчет орального удовлетворения?
— Наверняка. С меня и списана.
Облачко дыма зависает между ее губ, точно мячик. С мгновение она удерживает его, как звезды регги на старых фотографиях. Проглотив мячик, Биби сипит:
— Жалко мне эту публику.
И указывает на пиарщицу.
— Какие заголовки им приходится продавать: «Осано — великий старец моды». Тут Ив Сен-Лоран приехал, чтобы еще раз сцепиться с Томом Фордом. Ходит целая туча слухов о показе Маккуина, устроенного для «Живанши», и о том, почему он подписал контракт с «Гуччи». Так кому какое дело до Осано? Конечно, он сто лет уже всем мозолит глаза, так ведь то же можно сказать и о Люксембургском дворце, однако никто из-за него на стену не лезет.
— Если Осано так и не появится, — говорю я, — они вообще никому ничего продать не смогут.
— Фрэд рыщет где-то в поисках Осано, а Осано, предположительно, рыщет, отыскивая Аманду и желая увериться, что она выступит у него сегодня… — Биби снова прикладывается к чубуку. Еще одна пауза перед тем, как втянуть дым. — …Нет, ну ты подумай!
Николас Блинкоу — популярный английский писатель, литературовед, журналист и редактор. Критики называют его романы «Кислотники» (Acid Casuals, 1995), «Манчестерская тусовка» (Manchester Slingback, 1998), «Белые мыши» (White Mice, 1998) и «Наркосвященник» (The Dope Priest 1999) современной классикой.Хотя Николас Блинкоу провозгласил себя и еще нескольких писателей «новыми пуританами» и даже издал соответствующий манифест, его роман «Кислотники» сочетает в себе все признаки «модной» книги: наркотики, транссексуалы, насилие, убийства и закрученный сюжет.
«Манчестерская тусовка» — как всегда у Блинкоу, роман очень жизненный, своего рода социальный срез современной субкультуры, предлогом для которого служит детективный сюжет.Действие происходит в двух временных пластах. Манчестерский следователь Дэйви Грин (этакий Жеглов минус романтика плюс пройдошистость и своеобразное мужланское чувство юмора) приезжает в Лондон и делает Джейку, менеджеру казино, предложение, от которого тот не сможет отказаться. Дело в том, что в начале 80-х Джейк был информатором Грина.
Захватывающая история международного торговца наркотиками, волею судьбы оказавшегося в кратере незатухающего вулкана израильско-палестинского конфликта. Роман Н. Блинкоу поражает своей разносторонностью и непринужденностью, яркой картиной страстей и каждодневной жизни в Израиле и Палестине.
У богатых свои причуды. Мультимиллиардеру Николаю захотелось удивить свою молодую невесту необычным подарком – мемуарами о собственной жизни. И для их написания он нанимает литератора Льва Стасова. Стоило бы отказаться от этой авантюры, но нет. Льву интересно, почему такой богач не мог подарить своей возлюбленной какую-то дорогую побрякушку? Тем более что в сейфе у Николая спрятана уйма старинных драгоценностей. Среди них даже перстень, который, по легенде, принадлежал самой Марии Медичи. Но в одно прекрасное утро драгоценности исчезают.
Наталия Новохатская Предлагает серию развернутых описаний, сначала советской (немного), затем дальнейшей российской жизни за последние 20 с лишком лет, с заметным уклоном в криминально-приключенческую сторону. Главная героиня, она же основной рассказчик — детектив-самоучка, некая Катя Малышева. Серия предназначена для более или менее просвещенной аудитории со здоровой психикой и почти не содержит описаний кровавых убийств или прочих резких отклонений от здорового образа жизни. В читателе предполагается чувство юмора, хотя бы в малой степени, допускающей, что можно смеяться над собой.
Май 1899 года. В дождливый день к сыщику Мармеладову приходит звуковой мастер фирмы «Берлинер и Ко» с граммофонной пластинкой. Во время концерта Шаляпина он случайно записал подозрительный звук, который может означать лишь одно: где-то поблизости совершено жестокое преступление. Заинтригованный сыщик отправляется на поиски таинственного убийцы.
Молодая женщина, известный в сети блогер, однажды исчезла из своей квартиры. Какие обстоятельства стали причиной ее внезапного исчезновения? Чем может помочь страница в «Живом журнале» пропавшей? На эти вопросы предстоит найти ответы следователю Дмитрию Владимирову. Рассказ «Затерявшаяся во мгле» четвертый в ряду цикла «Дыхание мегаполиса», повествующего о судьбах наших современников — жителей больших городов.
А с вами случалось такое? Когда чья-то незримая жизнь играет внутри вас будто забродившее вино, она преследует вас с самого детства и не даёт покоя ни днём, ни ночью. С ней невозможно договориться, у неё нет ни ног, ни тела, ни голоса. У неё нет ничего. И, тем не менее, она пытается по-своему общаться и даже что-то рассказывает. Что это: раздвоение сознания или тихое сумасшествие? А может, это чья-то неуспокоенная душа отчаянно взывает о помощи? Тогда кто она? Откуда взялась? И что ей нужно?
Первый официальный роман по мотивам культового сериала «Нарко» от Netflix. Удивительно подробное и правдивое изображение колумбийской наркоторговли изнутри. Хосе Агилар Гонсалес – sicario, наемный убийца медельинского картеля. Он готов обрушиться на любого врага Пабло Эскобара – и сделать с ним все, что прикажет Патрон. Он досконально изучил весь механизм работы кокаиновой империи, снизу доверху. Он глубоко проник в мысли и чувства Эскобара. Он знает, как подойти к нему даже с такой просьбой, которая другим показалась бы самоубийством, – и получить желаемое.
Ежи Пильх (p. 1952) — один из самых популярных современных польских писателей автор книг «Список блудниц» (Spis cudzołoznic, 1993), «Монолог из норы» (Monolog z lisiej jamy, 1996), «Тысяча спокойных городов» (Tysiąc spokojnych miast,1997), «Безвозвратно утраченная леворукость» (Bezpowrotnie utracona leworęczność, 1998), а также нескольких сборников фельетонов и эссе. За роман «Песни пьющих» (Pod mocnym aniołem, 2000) Ежи Пильх удостоен самой престижной польской литературной премии «Ника».«Песни пьющих» — печальная и смешная, достоверно-реалистическая и одновременно гротескно-абсурдная исповедь горького пьяницы писателя Ежи П.
«Как я стал идиотом» — дебютный роман Мартена Пажа, тридцатилетнего властителя душ и умов сегодняшних молодых французов. Это «путешествие в глупость» поднимает проблемы общие для молодых интеллектуалов его поколения, не умеющих вписаться в «правильную» жизнь. «Ум делает своего обладателя несчастным, одиноким и нищим, — считает герой романа, — тогда как имитация ума приносит бессмертие, растиражированное на газетной бумаге, и восхищение публики, которая верит всему, что читает».В одной из рецензий книги Пажа названы «манифестом детской непосредственности и взрослого цинизма одновременно».
«Каникулы в коме» – дерзкая и смешная карикатура на современную французскую богему, считающую себя центром Вселенной. На открытие новой дискотеки «Нужники» приглашены лучшие из лучших, сливки общества – артисты, художники, музыканты, топ-модели, дорогие шлюхи, сумасшедшие и дети. Среди приглашенных и Марк Марронье, который в этом безумном мире ищет любовь... и находит – правда, совсем не там, где ожидал.
Роман «99 франков» представляет собой злую сатиру на рекламный бизнес, безжалостно разоблачает этот безумный и полный превратностей мир, в котором все презирают друг друга и так бездарно растрачивается человеческий ресурс…Роман Бегбедера провокационен, написан в духе времени и весьма полемичен. Он стал настоящим событием литературного сезона, а его автор, уволенный накануне публикации из рекламного агентства, покинул мир рекламы, чтобы немедленно войти в мир бестселлеров.