Белые купола - [2]

Хомутов поднялся (он еще не совсем пришел в себя), взял автомат и прислушался: выстрелов не было, но это ещё ничего не значило. Он вынул из планшета радиста все бумаги, добавил к ним те, что лежали на столе, и положил все это на предпечье: одним движением можно было столкнуть документы на груду жарко тлеющих углей. Только после этого Хомутов осторожно выглянул на улицу и увидел, что бойцы выскакивают из своей избы и по двое разбегаются в разные стороны. “Понятно… — с горечью подумал Хомутов, — занимают круговую оборону. Давыдов, конечно, скомандовал… Им не до меня, и плевать они хотели на командира и его приказы… Сам же командир — один! — попался немцам и едва не погубил всех… Стало быть, немцев было только трое? Может быть… А если бы тридцать или хотя бы десять, что тогда?..”

К дверям подошел Вася Кунгуров, спросил: “Вы не ранены, товарищ лейтенант?” — и, ничего более не сказав, направился к рации, а оттуда — к печке. Отобрал из кучи бумаги шифры и таблицы, вложил в планшет, переобулся и уселся на лавку, поставив зеленый ящик рации у левой ноги. Хомутов понимал, что обязан Кунгурову больше чем жизнью (это Вася метнул нож в немца), и знал, что никак не ответит даже на злую насмешку. Но Кунгуров поглядывал на лейтенанта без всякой насмешки или, тем более, презрения, а скорее сочувственно. И молчал… Вернувшийся вскоре Давыдов вообще никак не упомянул — даже взглядом — о случившемся, а доложил, что круговая оборона занята, высланы три поисковые пары. И замолчал, но остался стоять и, видно, ждал распоряжений. Хомутов собрался с силами и сказал обоим, что оплошал, понимает это, что в неоплатном долгу перед ними. И добавил, что надо всё же покидать хутор и двигаться на соединение с бригадой, а по пути, конечно, вести разведку: может, трое немцев были из крупной части, высланной, видимо, на перехват… А о происшествии доложить по рации… Оба помолчали, а потом Давыдов сказал: “Ладно, лейтенант… Хорошо бы каждому командиру горький опыт доставался такой ценой, как тебе. А теперь — обо всем мы (он сделал нажим на этом “мы”) забудем, и ничего ты нам не должен. Мы делали то, что положено солдатам, и будь на твоем месте другой, всё произошло бы точно так же. Ясно?”

Давыдов и Кунгуров сдержали слово. Никогда и никому они не говорили, что произошло на хуторе. И лейтенанту не напомнили — даже взглядом. Хомутов же сильно изменился: изрядно притих, утерял так свойственный молодым командирам избыток самоуверенности. Он не сделался ни трусоватым, ни даже чересчур осторожным, не делал никаких попыток увильнуть от опасных заданий. Но удивлял даже опытных командиров спокойной предусмотрительностью. Он особенно оберегал — когда представлялась возможность — Давыдова и Кунгурова, но делал это так, что они оба ничего не замечали. А вот одну особенность его собственного поведения со временем заметили многие: Хомутов не расставался с оружием и не поворачивался спиной к дверям и окнам. Лейтенант, может быть, и хотел бы, но не мог забыть страшного и отвратительного ощущения полной беспомощности и безнадежности, когда валялся на полу со связанными руками и с кляпом во рту…

…Почти сразу же вслед за Хомутовым вошел молодой майор, положил перед полковником на стол тонкую пачку листков голубоватой бумаги. Винокуров быстро просмотрел листки, и лейтенант понял, что в них содержатся важные и хорошие сведения: всегда сдвинутые брови полковника на секунду чуть-чуть разошлись, и вертикальная морщина между ними стала менее заметной.

— Что вам удалось установить, капитан Крапенков? Докладывайте…

— Технические подробности я опущу, ради экономии времени. А суть дела в следующем: группа фашистов из пяти человек была сброшена с парашютами или высажена с катера на берегу Ладоги примерно в 50 километрах северо-восточнее Кобоны. Последнее более вероятно, поскольку посты ВНОС[1] не регистрировали в последнее время вражеские самолеты в данном районе. Одета группа в масккостюмы того образца, который принят в нашей армии, но в немецкие ботинки. Такие ботинки обычно носят десантники, егеря и солдаты некоторых частей специального назначения. Оружие, вероятно, наше, трофейное — автоматы ППШ. Группу в такой одежде и с таким оружием при случайной встрече могут принять за разведчиков Красной Армии и пропустить без проверки.

Немцы беспрепятственно проникли на территорию данной воинской части, внимательно осмотрели полевой аэродром, а затем пробрались сюда. Они подходили к воротам, но, очевидно, заметили часового у штаба. Вошли немцы сквозь отверстие в заборе — перелезть нигде не пытались. И сразу же произошла случайная встреча с сержантом Кунгуровым. Подчеркиваю: случайная. Сержант погиб. Вражеская группа немедленно отступила через то же отверстие в заборе и двинулась на северо-восток. Но это направление было ложным — немцы пытались ввести возможных преследователей в заблуждение. Здесь (капитан показал точку на карте) группа устроила короткий привал и затем двинулась на юго-запад, описав широкую дугу. Следовательно, немцы намереваются подойти к Кобоне, поскольку на этом участке (он снова показал на карте) нет объектов, могущих привлечь внимание врага.