Белые камни - [32]

Леонидов посидел неподвижно за письменным столом, глядя на увеличенную фотографию Белых камней, недавно присланную Александром. Тоскливое чувство одиночества овладело им.

Магда!.. Вот единственный человек, единственная женщина, которая по-настоящему волнует его и может заполнить эту пустоту. Именно Магда — то совершенство, которому должно служить всю жизнь. Во всем этом Леонидов не мог признаться до поры даже самому себе, хотя, как понял теперь, боготворил Магду с того дня, когда увидел ее впервые. И еще он вывел для себя печальное заключение: чем старше становится человек, тем взыскательнее он в выборе любимой женщины, несмотря на то, что забывает при этом о гаснущих год от года своих собственных достоинствах. Ну чем не прекрасны, каждая по-своему, Шурочка и Лиза? Возможно, они и любят его, и относятся к нему с бесконечной преданностью, однако ни с той, ни с другой он не смог бы соединить свою жизнь. И то, что Леонидов встретил такую женщину, как Магда, представлялось ему чудом. А ведь мог и не встретить!.. Но — Александр!.. Он, как представлялось Леонидову, был не столько преградой, сколько запретом. Да, переступить через это Леонидов не может и поэтому будет смирять свою страсть, будет держать свое светлое и сильное чувство к Магде в том самом уголке души, где образовалась ноющая пустота одиночества. «Очень даже мелодраматично, — подумал Леонидов, — но от этого никуда не денешься. Это так!..»

* * *

В мае Магда и Александр получили письмо от Шурочки. Сам по себе факт получения письма от нее для Дубравиных был неожиданным. Шурочка только раз, около года назад, прислала о себе маленькую весточку и надолго умолкла. И вдруг пришло объемистое, в несколько страниц, письмо, которое немало огорчило Магду и Александра. В самой первой строчке Шурочка сообщала о том, что у нее случилось большое горе. Евгений Семенович Леонидов в тяжелом состоянии находится в больнице, у него — инфаркт. Шурочка писала, что все последнее время у Евгения Семеновича было много неприятностей, но самым большим ударом для него явился уход Ирины к матери. Он так сильно любил Ирину, отдавал ей всего себя, а она предала его в самый трудный момент. В последнее время Ирина запустила учебу, отец строго взыскивал с нее за это, что, разумеется, пришлось не по нраву ей. Да и одеть он не мог ее толком, чем тоже очень терзался. Евгений Семенович пошел даже на то, что продал машину. Хотел поправить свои дела, обиходить дочь и получить возможность спокойно писать свой роман, а из всего этого вот что получилось: потерял Ирину и сам угодил в реанимацию. Машину же продал за бесценок, наживаться не умел. Из письма было ясно, что Шурочка делает все, чтобы облегчить участь Леонидова. Каждый день ходит в больницу, все свое свободное время дежурит около него. Так она решила поступать до тех пор, пока Евгению Семеновичу не станет лучше. В этом она видела свой долг перед самым любимым и дорогим для нее человеком. А там, после выздоровления Леонидова, во что она твердо верила, пусть будет как будет. Возможно, он и не любит ее вовсе, и в этом случае они расстанутся навсегда. Еще Шурочка просила совета у Магды: правильно ли она поступает и как ей держаться по отношению к Лизе, которая дважды навещала Леонидова?

Письмо произвело на Дубравиных удручающее впечатление, а у Магды вызвало чувство черной хандры. Магда никак не могла себе представить, что человек такой огромной жизненной силы, как Леонидов, вдруг неожиданно был сбит с ног ударами судьбы.

— Шурочка, конечно, верный товарищ, — сказала Магда, — но надо подумать, чем можем помочь мы?

Александр не ответил, сам переживая за Леонидова и стараясь отделаться от назойливой мысли: совсем недавно черные тучи кружили над головой Владислава, теперь они словно сдвинулись и нависли над Леонидовым. То ли еще может быть впереди?

— Наверное, нам не надо оставаться на отпуск здесь, — снова заговорила Магда. — Не следует ли повторить поездку в Подмосковье? Повидались бы с Евгением Семеновичем, все было бы ему легче…

— Я думаю, — ответил Александр, — отправиться в командировку в Москву сейчас. Есть такая возможность. А потом можно поехать и всем вместе.

На другой день Дубравиным позвонил Семен. Он поспешил передать новость о болезни Леонидова и объяснил его теперешнее состояние неумеренным чревоугодием, а главное — все той же занятостью и перегрузками в работе. «Непонятно, куда человек спешил? С этим вашим стремлением в светлое будущее можно очень скоро оказаться в прошедшем времени». Александр попробовал умерить пыл Семена, пристыдил его по поводу неуместного остроумия, но тот продолжал кипятиться, называя Леонидова и ортодоксом, и восторженным юношей тридцатых годов, пока не выговорил до конца все, что думал в связи с внезапной болезнью их общего друга. Только после этого речь его стала спокойной и рассудительной. Оказалось, что он уже побывал у Леонидова в больнице, нашел его в приличном вполне состоянии, и, как сказал врач, если с больным не повторится ничего подобного в ближайшие дни, он через месяц благополучно вернется домой.

* * *