Белые и черные - [16]
Капабланка решительно смял бумажку с гороскопом и направился к Глории, встретившей его влюбленным взглядом.
Поезд стремительно мчался от побережья Франции к Парижу, монотонный стук колес клонил Алехина в дремоту. Голова его уже упала на грудь, как вдруг в коридоре вагона раздался раскатистый женский смех. Мимо стеклянной двери купе прошли маленькая, изящная блондинка и высокий, солидный господин. Тряска быстро мчащегося вагона бросала их из стороны в сторону, но джентльмен заботливо охранял даму, одной рукой опираясь о стены вагона, другой поддерживая хохотушку под руку. Пара шла из вагона-ресторана, видимо, после приятного обеда.
«Веселятся, - подумал Алехин, провожая взором пассажиров. - Все веселятся. Лишь у тебя одного заботы. Поделом, сам себе их создаешь! Сколько раз говорил; брось к чертям эту погоню за славой, битву за первенство. Живут же люди, не знают забот, радуются простым, незатейливым радостям. И ничего - довольны. А тебе все что-то нужно, все ты куда-то спешишь, с кем-то борешься. В конце концов, зачем все это? Суета сует». Раскаяние, стремление упростить жизнь не впервые овладевали Алехиным. В трудные минуты он не раз решал отказаться от всякой борьбы за успех, на которую в другие моменты его толкали честолюбие и волевой, сильный характер. Иногда он даже давал себе клятвенные обещания - вот завтра же начать новую жизнь, отказаться от изнурительной битвы с препятствиями, жить, «как все люди». Но уже в следующее мгновенье энергия побеждала пассивность, борец-оптимист брал верх над отчаявшимся пессимистом. Алехин вновь боролся, страдал от неудач и… вновь боролся.
Бессознательно наблюдая пролетающие в окне вагона пейзажи, Алехин вскоре вернулся в мыслях к теме, занимавшей его последние годы, а именно, к неудавшимся попыткам вознестись на шахматный Олимп.
«Вот уже больше года, как уехал из России в погоне за жар-птицей в черно-белом оперении, - думал он. - И чего добился? Ничего, строго говоря, остался на той же точке, с которой начал. Играл, жаждал побед, первых призов, надеясь подкрасться, наконец, к заморской диковинке и схватить ее. А она прилетела на минуточку, очаровала всех своей красой, затмила конкурентов расписными перьями и опять улетела в Нью-Йорк. И поймать ее стало совсем невозможно, силки нужны теперь не простые, а золотые, а стоят те силки пятнадцать тысяч долларов. Где найдешь такое сокровище? Только в сказках Иванушка-дурачок отыскивал сыпучие клады. Ныне времена другие, клады теперь берегут в подвалах и охраняют электрическими ловушками да пулеметами.
Надеялся на Лондон, но все полетело прахом, - от языка сказок перешел Алехин к языку действительности. - Нет, кое-чего, конечно, в Лондоне добился: решил проблему Рубинштейна, пришел к финишу вторым. Как-никак, впереди теперь только один Капабланка, имею все основания еще раз вызвать его на матч. Пошлю из Парижа еще один вызов. Нужно забить «заявочный столб», а то опять образуется очередь».
В вагонном окне мелькали картины Франции позднего лета. Солнце клонилось к закату, и крестьяне спешили до темноты покончить с работой, тем более, что жара к вечеру спала. Сейчас нельзя было не спешить, в летнюю пору день для крестьянина года стоит. Согбенные, покрытые загаром и пылью женщины и мужчины ловко работали простейшими орудиями. «Точь-в-точь как в России», - подумал Алехин. Мелькавшие в окне пейзажи напоминали ему среднюю полосу его родины.
Вскоре мысли Алехина вновь вернулись к шахматам.
«Скажи по совести, сам перед собой: выиграешь ты матч у Капабланки? Не для посторонних, для себя ответь, как на духу. Вот представь, завтра Капабланка соглашается играть с тобой. Пожалуйста, сеньор Алехин! И что будет? Выиграешь? Нет, брат, признайся честно, мало у тебя шансов на победу, и лондонский турнир еще раз это подтвердил. Сколько тебе еще нужно искоренять недостатков в твоей игре, работать, учиться…
Посмотри, с какой легкостью Капабланка расправлялся в Лондоне с противниками. Как он переиграл Видмара, Рети, Боголюбова. Это же высший класс! А ты что сделал? У Вальтуха не мог выиграть! Это уж ни в какие ворота не лезет! А почему? Ошибся, грубо ошибся. Сыграй ферзь дэ-один вместо конь цэ-шесть, все было бы сразу решено. А ты просчитался, элементарно просчитался в простом варианте. У Капабланки этого не случается. Или с Тартаковером, что за выпад ты сделал конем на эф-пять? Одним ходом упустил все, за что боролся четыре часа. Нет, дорогой гроссмейстер, с такими ошибками чемпионами мира не становятся!
Очень уж любишь ты гулять во время партии, смотреть чужие позиции, - корил сам себя Алехин. - Есть за тобой этот грех. Понятно, ты скажешь, что очень любишь шахматы, все тебе интересно. Но, увлекшись чужой партией, ты ведь в своей делаешь грубые ошибки, вот в чем беда! Нет, конечно, когда партия тебя интересует, когда ты комбинируешь или ведешь атаку, тут тебя от стула не оторвешь. А вот когда сухая позиция, мало тебя интересующая, тогда тебя калачом не заманишь посидеть за доской, когда думает противник».
Так рассуждая, Алехин продолжал смотреть в окно вагона. Вид крестьян, исступленно работающих в поле, подал ему интереснейшую мысль:
Рассказать о шахматах с юмором, вспомнить забавные истории о великих гроссмейстерах, с которыми он неоднократно играл - смог Александр Котов в своей книге "В шутку и всерьез".Только Александр Котов, наверное, смог написать книгу о шахматах и шахматистах, не приведя НИ ОДНОЙ шахматной диаграммы!!!
Художественно-документальная повесть, продолжающая серию книг о нашем современнике, посвящена чемпиону мира по шахматам уральцу Анатолию Карпову. В книге рассказывается о детстве и юности чемпиона, становлении и расцвете его таланта, особенностях характера и стиля игры, творческом поиске.
Известный советский шахматист Александр Александрович Котов родился в 1913 году в городе Туле, в семье рабочего. С детства он увлекался шахматами, что, однако, не помешало ему учиться, закончить Тульский механический институт и получить диплом инженера-конструктора. Во время Великой Отечественной войны за создание нового образца вооружения для Советской Армии А. А. Котов был награжден орденом Ленина. После окончания войны А. А. Котов возвращается к шахматам. В 1947 году Международная шахматная федерация (ФИДЕ) присвоила А.
Прозу Любови Заворотчевой отличает лиризм в изображении характеров сибиряков и особенно сибирячек, людей удивительной душевной красоты, нравственно цельных, щедрых на добро, и публицистическая острота постановки наболевших проблем Тюменщины, где сегодня патриархальный уклад жизни многонационального коренного населения переворочен бурным и порой беспощадным — к природе и вековечным традициям — вторжением нефтедобытчиков. Главная удача писательницы — выхваченные из глубинки женские образы и судьбы.
На примере работы одного промышленного предприятия автор исследует такие негативные явления, как рвачество, приписки, стяжательство. В романе выставляются напоказ, высмеиваются и развенчиваются жизненные принципы и циничная философия разного рода деляг, должностных лиц, которые возвели злоупотребления в отлаженную систему личного обогащения за счет государства. В подходе к некоторым из вопросов, затронутых в романе, позиция автора представляется редакции спорной.
Сюжет книги составляет история любви двух молодых людей, но при этом ставятся серьезные нравственные проблемы. В частности, автор показывает, как в нашей жизни духовное начало в человеке главенствует над его эгоистическими, узко материальными интересами.
Его арестовали, судили и за участие в военной организации большевиков приговорили к восьми годам каторжных работ в Сибири. На юге России у него осталась любимая и любящая жена. В Нерчинске другая женщина заняла ее место… Рассказ впервые был опубликован в № 3 журнала «Сибирские огни» за 1922 г.
Маленький человечек Абрам Дроль продает мышеловки, яды для крыс и насекомых. И в жару и в холод он стоит возле перил каменной лестницы, по которой люди спешат по своим делам, и выкрикивает скрипучим, простуженным голосом одну и ту же фразу… Один из ранних рассказов Владимира Владко. Напечатан в газете "Харьковский пролетарий" в 1926 году.
Прозаика Вадима Чернова хорошо знают на Ставрополье, где вышло уже несколько его книг. В новый его сборник включены две повести, в которых автор правдиво рассказал о моряках-краболовах.