Белоснежка и семь апостолов - [39]

Бокс пришелся мне по вкусу. Более того, у меня неплохо получалось. Мой тренер — коренастый дагестанец-полутяж с непроизносимым именем Абдул-Меджид Зайбулаевич — постоянно сетовал, что я поздно ему попался. Он говорил своим более молодым и более перспективным, чем я, подопечным:

— Смотри на Артема, да! Видишь его? Тэхники нэт, скорости нэт, но он бой читает, он твои мысли читает, понимаешь?

Последнее было гораздо ближе к правде, чем казалось тренеру. У меня никогда не получалось читать мысли (хотя Отто и утверждал, что моя «цветовуха» подразумевает наличие этой способности), но после занятий боксом мой молодой и непредсказуемый дар предвидения и недоразвитая телепатия образовали своеобразный сплав. Я научился читать намерения спарринг-партнеров и предвидеть их действия. Правы были монахи легендарного Шаолиня: путь к духовному совершенству лежит через совершенство физическое. Впрочем, техника и скорость у меня тоже появились вопреки всем Максовым и тренерским прогнозам. Удар мне тоже поставили. Да вдобавок я оказался скрытым левшой. Зайбулаевич прыгал вокруг меня и кричал, что таких, как я, — один на миллион, что я бездарно просадил половину жизни и что мне срочно нужно начинать готовиться к краевым соревнованиям. Я, естественно, отказался, не без сожаления, но твердо. Зайбулаевич же поимел довольно неприятный разговор с Максом, в ходе которого ему было пояснено, что про талантливого возрастного новичка трепаться не следует. В качестве аргументации были приведены имя Семена Тиграновича и пачка стодолларовых бумажек. С этого дня тренер перестал ставить меня на спарринги с кем-либо, кроме себя. А на следующей неделе, чтоб не светить, перевел в женскую группу.

Несколько раз Максим вывозил меня за город с целью обучения стрельбе из пистолета. Урок мне понравился — приятно было держать в руке холодный хромированный вальтер, ощущать отдачу, чувствовать запах пороха, грозно клацать затвором. Собственно, клацанье затвором оказалось единственным, что мне удалось освоить на должном уровне. В плане же попадания в цель… увы, я оказался, по выражению своего инструктора, «охренительно секат» — отстреляв чуть не сотню патронов, я умудрился не промазать только дважды.

А по вечерам я начинал собственные тренировки. В основном эксперименты проходили в области привычной трансмутации — укротить стихийность своего пророческого дара мне так и не удалось, пирокинезом я только прикуривал (страшно было в квартире браться за что-то более серьезное), а сплав пророчества и телепатии приходил только на ринге. Зато с моим главным талантом успехи были налицо: несколько раз удалось повторить фокус с превращением неоднородной субстанции (окурки и кухонный мусор) в однородную плотную и рассыпчатую мелкодисперсную. У меня получилось сделать из жидкости газ (превращал пиво в пары лимонного масла), хотя раньше я был уверен, что трансмутация подчиняется закону: жидкое в жидкое, твердое в твердое, газ в газ.

Пару раз я проделывал с самим собой фокус с гексеналом. Если давешний таксист испытал то же, что и я (двадцать минут сна, быстрое пробуждение и еще полчаса вялости и тошноты), то все прошло по плану. Но возможно, что второпях я переборщил — превысил дозу или наколдовал его слишком быстро. Позднее я навел справки — гексенал полагалось вводить медленно, и во время экспериментов на себе я это учитывал (насколько позволяла ясность сознания). При быстром введении препарата существовала опасность остановки дыхания. Меня утешало одно: таксиста в любом случае нашли быстро, и даже если он не дышал к тому времени, его наверняка спасли…

Хотелось отработать технику на ком-нибудь еще. После долгих уговоров Макс согласился выступить подопытным кроликом, но лишь с условием, что я заменю гексенал на старый добрый медицинский спирт. Честно, я бы предпочел гексенал. Но Макс был непреклонен: никаких незнакомых и опасных веществ. Разузнав, для чего, в каких дозах и какой концентрации применяют спирт внутривенно, я решил не рисковать и пойти на обман. Я вырубил его препаратом, который кололи мне, когда делали перевязки при ожоге ноги (было дело лет десять назад). Как он называется — не помнил, помнил примерно дозу и, естественно, действие. Отключает эта штука всего минуты на три-четыре, но этого мне было достаточно.

С Максом все прошло гладко. Во время этого эксперимента я уяснил, что мне необходим зрительный контакт с объектом, кровь которого я собираюсь трансмутировать, — из-за угла не получилось.

Макс, очнувшись, безошибочно разгадал мой трюк, назвал меня жуликом, страшно обиделся и наотрез отказался от продолжения опытов. К величайшему моему сожалению.

Дальше пришлось тренироваться на бездомных собаках и помоечных крысах — они очень здорово помогли мне отточить реакцию, а однажды даже удалось вырубить голубя на взлете (боюсь, навсегда).

За всеми этими упражнениями почти незаметно надвинулось десятое сентября — мой день рождения.

Отмечали скромно с Максом, Дэном и Чжао, которому я обрадовался как родному. Он приволок с собой огроменный китайский баул, битком набитый одеждой.