Белорусские коллаборационисты - [112]

На наш взгляд, следует выделить только два основных фактора, которые так или иначе обусловили низкую боеспособность отдельных белорусских формирований: деятельность различных немецких инстанций и влияние партизанского движения (причем не только советского). Немцы приложили немало усилий, чтобы создать действительно боеспособные коллаборационистские формирования. Понятно, что они сами были в этом заинтересованы. Однако из-за несогласованной политической линии они же большинство из них и загубили: какие-то отказом снабдить вооружением и снаряжением, какие-то репрессиями за видимость националистического характера. Фактически такая политика проводилась до самой мобилизации в БКА, однако, даже отказавшись в целом от нее (но не всех ее атрибутов), уже ничего нельзя было исправить. Тем более что второй, партизанский фактор, который действовал на протяжении всей оккупации, к весне 1944 года, естественно, только усилился.

Вообще же этот фактор оказал значительное влияние на процесс создания белорусских частей и их боевое применение. В советское время о партизанском движении писали как об исключительно советском. Однако выше уже было показано, что оно было неоднородным и отличалось как по политическим взглядам его сторонников, так и по их национальной принадлежности. Из всей массы советских, белорусских, польских, литовских, украинских и еврейских партизанских отрядов наибольшее влияние на белорусские коллаборационистские части оказали первые три категории. Каждая из них делала это в меру своих возможностей и сил и с разной степенью результативности. Тем не менее только воздействие советского партизанского движения было наиболее существенным и действительно смогло отразиться на процессе создания и использования белорусских формирований. Роль же белорусского националистического партизанского движения вообще и его влияние на коллаборационистские подразделения в частности следует признать незначительной, так как ни одной из целей, поставленных перед собой, оно не достигло.

Наиболее острым и болезненным моментом боевого применения всех коллаборационистских формирований является вопрос об их участии в репрессиях против мирного населения. Естественно, белорусские части не были исключением из этого правила. К тому же партизанская война здесь приобрела особенно крайние формы, зачастую выливаясь в войну гражданскую. Однако следует признать, что приписывать белорусским добровольцам какие-либо эксцессы на национальной или религиозной почве нельзя. В отличие от, например, Прибалтики, Украины или Крыма белорусские добровольцы никогда не убивали людей за то, что они говорили на другом языке или исповедовали другую религию. Этого не делали даже те белорусские формирования, которым условно можно приписать национальный характер. Все акции по уничтожению мирного населения, в которых приходилось участвовать белорусской полиции, укладываются в рамки проявлений немецкого оккупационного режима. Так бы на их месте поступали любые другие коллаборационисты.

Белорусской полиции, естественно, приходилось участвовать и в уничтожении еврейского населения. Тем не менее уровень антисемитизма в Белоруссии был значительно ниже, чем, например, в Украине, и белорусское население не участвовало в массовых антиеврейских эксцессах, как, например, в Прибалтике.

История белорусских коллаборационистских формирований закончилась фактически в июле 1944 года. В эмиграции также были попытки создать нечто подобное и с немецкой, и с белорусской стороны. Однако ни по масштабам, ни по значению части, которые были созданы в промежуток времени с июля 1944 по апрель 1945 года, ни в коей мере нельзя сравнивать с частями, которые были созданы в период оккупации. К тому же в деле их создания было больше политики, чем военных соображений. В принципе эта закономерность касается не только белорусских добровольцев.

В научной и мемуарной литературе до сих пор не прекращается спор: имели ли белорусские добровольческие формирования действительно белорусский национальный характер (как, например, некоторые прибалтийские, украинские и т. п.)? Этот вопрос очень важен, так как положительный ответ на него является очень существенным для поддержания мифа о «белорусском национально-государственном строительстве в период Второй мировой войны», да и мифа о белорусском национализме вообще. Естественно, что белорусские эмигрантские историки и мемуаристы отвечают на этот вопрос однозначно: да, эти части имели такой характер. Более того, «два основных желания были телом и душой основной массы белорусских солдат… служение униженной и порабощенной Родине и отказ воевать на стороне своих врагов»[695].

Поскольку советские историки обходили стороной этот вопрос, белорусским националистам отвечали сторонники «Единой и Неделимой России». Так, И. Коринкевич писал: «В Белоруссии действовали самые крупные антисоветские отряды Каминского и Родионова. Но не образовалось ни одного, буквально ни одного, хотя бы самого захудалого, белорусского самостийного отряда, бойцы которого сражались бы за независимость Белоруссии»