Белокурый циклон - [53]

А затем все отправились в обратный путь. Впереди ехали лорд, его младший брат, Эвелин и Холлер, сумевший все-таки раздобыть где-то солидных размеров огурец. Редактор знал уже, что судьба вновь подарила ему грандиозную сенсацию. Лорд обещал ему первому рассказать все, что в этой истории могло быть доведено до сведения широкой публики.

Сенсация и впрямь состоялась, подняв до небес репутацию Холлера как журналиста.

А потом все они вновь собрались в гостиной виллы лорда. Дом был постоянно окружен словно случайно вышедшими на прогулку солдатами. Допросы захваченных бандитов еще не были закончены. Военный прокурор побеседовал и с Эвелин. Все обвинения с девушки были легко сняты, и ее роль во всей этой истории предстала в самом благоприятном свете. Эвелин, однако, сидела в обставленной на лондонский манер — даже с камином — гостиной лорда усталая и грустная.

Она прошла через столько испытаний. И теперь…

— Проклятая история… — угрюмо пробормотал лорд.

— Что за история? — тут же поинтересовался Холлер.

— Да нет, ничего… — ответил Баннистер. — Я потерял свой бритвенный прибор. В такой, знаете, маленькой красивой шкатулочке… Очень жаль… Он всегда стоял вот там, на камиье…

Лорд не закончил фразу, его рука застыла в воздухе. Взгляды присутствующих устремились в сторону протянутой руки.

На каминной полке стояла эмалированная коробочка, а на ней, опустив голову, сидел «Дремлющий Будда».

Все — лорд, Эвелин, Брандес — словно загипнотизированные, шагнули к нему. Лорд взял статуэтку в руки.

— Это же и есть ваш бритвенный прибор, сэр! — воскликнул Холлер. — Мы нашли его рядом с открытым несессером там, где лежал тот молодой человек. Он, кстати, ухитрился соорудить из ваших туалетных принадлежностей отличное сигнальное приспособление, так что несессер спас жизнь и ему, и всем остальным. Ваш слуга привез сюда и молодого человека, и все, что он не успел включить в свое меню. Насколько я понимаю, бедняга собирался уже приняться за квасцы.

Холлера, однако, никто не слушал. Все не отрывали глаз от Будды. Вот, значит, кто спас их всех!

Чего же ждал восточный пророк взамен за сотворенное им чудо? Благодарности? Ее, согласно известной поговорке, не дождешься даже в своем отечестве. Спасенные приняли к сведению сотворенное ради них чудо, а потом…

Потом статуэтку с силой швырнули на пол!

Судьба Будды свершилась — на полу лежала только куча осколков!

Точно так, как это привиделось в предсмертные минуты старому каторжнику, из головы разбитого идола вывалился алмаз! Когда с него осыпались кусочки прилипшей глины, алмаз вспыхнул таким сказочным блеском, что все смотрели на камень с такими же восторгом и удивлением, с какими смотрел на протянутую ему князем Радзовилом драгоценность Джим Хоган.

Срочные телефонные разговоры Марокко — Париж и Лондон — Париж — Марокко продолжались чуть не целые сутки. Тесное военное сотрудничество между Францией и Англией делало происшедшее столь же жизненно важным для Парижа, как и для Лондона. В результате этих переговоров рядовой Мюнстер получил свидетельство о том, что полученное им ранение делает его непригодным к дальнейшей службе, и был немедленно демобилизован. В тот же день он вылетел в Лондон, увозя в портфеле оранжевый пакет с пятью сургучными печатями.

На первых страницах французских газет появилась полные самых восторженных похвал статьи, посвященные мисс Вестон. Эта девушка, рискуя жизнью, спасла бесценный для безопасности страны документ и передала его целым и невредимым в руки надлежащих властей. Более того, показания мисс Вестон вместе с предсмертным признанием Уилмингтона доказали полную невиновность подозревавшегося в шпионаже капитан-лейтенанта Брандеса.

В убийстве Уилмингтона сознался захваченный во время схватки в пустыне давно уже разыскиваемый и опасный шпион Адамс. Свидетельские показания неопровержимо доказали, что мисс Вестон оказалась в квартире убитого, пытаясь вернуть законно принадлежащее ей наследство. Сообщалось также, что английский военный суд рассмотрит повторно дело капитана Брандеса и можно не сомневаться, что слушание закончится его полной реабилитацией.

В тенистом уголке парка стояли, беспомощно переминаясь с ноги на ногу, Эвелин и лорд Баннистер. Стояли они так уже довольно долго, беседуя о каких-то совершенно неинтересных вещах, в то время как мысли их были заняты друг другом.

Только друг другом.

Наконец, лорд откашлялся и проговорил:

— Можете вы простить меня?

— Не могу.

«Гм… хорошо я получил по носу», — подумал лорд, не зная, что еще сказать.

— Вы не помните, — пробормотал он в конце концов, — в каком городке мы останавливались в ту ночь? Надо бы вернуть хозяину гостиницы его халат. Бедняге, наверное, не хватает его.

— Дайте халат мне, и на обратном пути я завезу его. Городок этот называется Ла-Рошель. Я его никогда не забуду. Никогда.

— Но скажите, почему вы не можете простить меня? Жестокое решение, очень жестокое!

— Мне нечего прощать, потому что я не сержусь на вас, Генри. Вы ведь разрешите называть вас так и в отсутствие Холлера?

— Я бы… гм… с удовольствием дал вам и свою фамилию… Что вы на этот счет думаете? В общем… Если, конечно…