Белокурые бестии - [29]

Давай купим Васе эту собачку? Мне кажется, она ему понравится, такая красивая, кроме того, это будет еще один символ его Агентства…

Сергей посмотрел на нее с некоторым удивлением и, как ей показалось, с тайной благодарностью.

— Ну ладно, давай купим собачку, если уж ты так хочешь, — сказал он и они купили собачку.

Когда они отошли от киоска, Маруся держала в руках собачку в коробочке, и Сергей, внимательно глядя на нее, произнес:

— Знаешь, Маруся, мне кажется, что у тебя совершенно нет вкуса. Ведь эта собачка — совершенно безвкусная безделушка. Но если уж она тебе так понравилась…

Потом они украсили офис — развесили на стенах бумажные гирлянды и даже написали на листе бумаги большими буквами поздравление, после чего прикрепили этот лист к стене, прямо перед входом в офис. Вася пришел в хорошем настроении и радостный, он принес с собой бутылку коньяка «Мартель», всех расцеловал, сел за круглый стол, достал рюмку и стал, как обычно, наливать и пить, никого не угощая. Все сотрудники смущенно переминались с ноги на ногу, наконец Александр Петрович дрожащим, срывающимся от волнения голосом поздравил Васю с днем рождения.

— Спасибо, Сашенька, — ответил Вася. — Хочешь выпить?

Александр Петрович в ответ пробормотал что-то неопределенное.

— Ты знаешь, этот коньяк, вообще-то, вреден для печени, поэтому тебе лучше его не пить вообще. Ведь, я помню, у тебя были проблемы с печенкой? Так что не стоит рисковать! — сказал Вася и опрокинул еще одну рюмку коньяка, — Уж лучше выпей спиртику, это для печени гораздо полезней, чем коньяк. Насколько я знаю, все люди, страдающие печенью, предпочитают пить водку, а еще лучше — спирт. Сегодня нам должны привезти от фирмы «Posso-шок» пять ящиков водки — это они по бартеру рассчитываются с нами за рекламу, которую я сделал этой фирме в своей программе, так уж вы, пожалуйста, проследите, чтобы все было в порядке, выгрузите эти ящики и пересчитайте бутылки. Я потом сам за всем этим прослежу, но вообще-то, я доверяю вам и считаю, что нет никакой необходимости вас постоянно контролировать?

Александр Петрович радостно закивал.

— Я начинаю искать себе нового шофера, — продолжал Вася, — а то моя прежняя совсем обнаглела, постоянно требует каких-то денег, хотя, мне кажется, она и сама могла бы приплачивать за то, что имеет возможность со мной общаться. Многие бы этого хотели, но не всем дается такой шанс в жизни!

* * *

Алексей Б. придавал большое значение числам, дням недели, гороскопам и всяческим суевериям, его настольной книгой была книга Гурджиева, любимого астролога Гитлера, Гитлер вообще был подвинут на астрологии, Алексей все свои знакомства сверял с этой книгой, и никогда не предпринимал никаких действий, не проконсультировавшись тщательнейшим образом по Гурджиеву. Марусю он тоже призывал быть осторожней и осмотрительней, ведь с возрастом мы становимся более слабыми, а значит, и более суеверными, так что нужно стараться обращать внимание на различные знаки, которые посылают нам с небес и вообще с разных сторон, нужно только уметь их замечать, эти знаки, иначе вообще вляпаешься в ужасное дерьмо.

Алексей всегда носил с собой фотографии, на которых был не он сам, а его живописные портреты, сделанные его знакомыми. Одна художница, знакомая Алексея, здоровенная квадратная баба с покрытой красными пятнами рожей, которую Алексей называл не иначе как «Рембрандт», написала уже несколько портретов Алексея. На одном ее портрете он был с узкими, как у китайца, глазами, с торчащими во все стороны, как у Страшилы, соломенными волосами, и в красном шарфике — Алексей уверял, что этот портрет «льстивый».

Рембрандт жила в мастерской около Владимирского собора со своим сыном, хорошеньким румяным мальчиком, с которым Алексей любил играть, возил его на себе по комнатам, боролся, прятался от него в стенном шкафу, убегал по длинному коридору… В мастерской был жуткий холод, и художница обогревалась газом, однажды, когда Маруся с Алексеем собрались от нее уходить, сын художницы вдруг залез на стремянку, стоявшую у входной двери, и не давал им выйти, со стремянки он пытался перелезть на голову Алексею, а тот, вместо того, чтобы строго призвать мальчика к порядку, хихикал, поеживался и щурился, и, казалось, был готов вечно стоять в этой обшарпанной холодной прихожей у дверей, в конце концов, Марусе это надоело, и она решила уйти одна, оставив Алексея развлекаться здесь, сколько он хочет.

Как-то Рембрандт под большим секретом успела шепнуть Марусе, когда они остались одни в кухне, что надеялась, что они с Алексеем поженятся, был такой период в их жизни. Потом Алексей предложил, чтобы художница написала и марусин портрет. Маруся сперва опасалась, что та изобразит ее какой-нибудь уродиной, но она нарисовала портрет вполне льстивый, Маруся даже сначала сама себя не узнала, она сделала ее моложе лет на десять, как минимум, кроме того, на портрете Маруся радостно смеялась, и на голове у нее было что-то вроде капитанской фуражки, а вдали виднелись корабли на Неве, такие портреты раньше публиковали на обложках журналов «Юность» или «Аврора».