Белокурые бестии - [27]

И вот теперь все пленки у него и фотографии тоже, и она не знает, что же ей делать. Ведь он же может показать все это Гене, а Гена считает, что она очень чистая, называет ее принцессой, а когда он увидит, что они с Александром Петровичем так себя вели, то просто ее убьет, потому что ему она отказывает уже давно, и получается, что Александр Петрович ей нравится больше, чем Гена. Гена ей этого никогда не простит, даже объяснений ее слушать не станет. Что же ей теперь делать, что делать? А вдруг и мужу ее все станет известно? Александр Петрович ведь и ему может эти снимки показать… Бедная Лиля чуть не плакала, вспоминая о своей глупости и доверчивости. «Как вы думаете, он гомосексуалист или нет? — неожиданно спросила она Марусю, до этого она была уверена, что он гомосексуалист, но последние события сильно поколебали ее уверенность в этом.

Тут раздался сильный стук в дверь, как будто в нее колотили ногами, Лиля торопливо подбежала к двери, повернула ключ, и на пороге перед ними предстал Гена. Гена молча прошел в свой кабинет и тут же оттуда донесся вопль: «Лиля!» Лиля угодливо вскочила с места и бросилась на зов.

— Что это за бардак! — услышала Маруся дикие крики. Гена явно был в плохом настроении. — Кто трогал документы на моем столе?

— Никто не трогал, — залепетала Лиля, — сюда даже и не заходил никто.

— Нет, мне все это осточертело! Сидят, понимаете, в прекрасном отремонтированном помещении, могут смотреть телевизор с утра до вечера, пользоваться компьютером, звонить по телефону, и за все это я еще им деньги должен платить! Да найдутся люди, которые мне еще сами приплатят за такую возможность, а тут я, понимаете ли, им платить должен! Нахлебники чертовы, халявщики! — продолжал вопить Гена.

Через некоторое время он стал говорить тише, а потом и вовсе перешел на шепот. Лиля тоже в ответ что-то шептала, потом из кабинета как всегда стал доноситься сдавленный визг и хихиканье. Маруся поняла, что пора уходить, к тому же на улице было уже темно.

* * *

И все-таки, Марья Савельевна так и не успела отозвать свое завещание, но тем не менее, выяснилось, что завещание не действительно, если у умершей есть ближайшие родственники-инвалиды, получающие пенсию от государства, таким инвалидом и была дочка Марьи Савельевны, Виолетта, которая с детства страдала эпилепсией, поэтому марусина мама могла рассчитывать только на треть оставшейся жилплощади, это в лучшем случае, почему-то адвокат, который помогал маме составлять завещание и консультировал ее по этому вопросу, ничего ей об этом тогда не сказал. Виолетта же теперь ничего и слышать не хотела ни о каком завещании, она уже даже подала объявление о продаже квартиры, с мамой она вообще больше не здоровалась, а вечерами стояла у подъезда в окружении таких же грязных, как она, бомжей, и о чем-то с ними заговорщически шушукалась, так что мама теперь боялась поздно возвращаться, в общем, она теперь совсем не знала, что ей делать, судиться ей все-таки с Виолеттой или махнуть на все рукой.

Наконец дочка ее школьной приятельницы, Лика, посоветовала маме обратиться к какому-то Геннадию Ивановичу Соловьеву. Лика работала менеджером в одной итальянской фирме, торгующей мебелью, и жила с Венедиктом, который в свою очередь курировал всю питерскую проституцию и даже содержал целый публичный дом неподалеку от бассейна «Локомотив» на улице Заслонова, мама всегда восхищалась Ликой, ее предприимчивостью, говорила, что она «цветет и пахнет», в отличие от Маруси, которая влачила жалкое существование, потому что у Лики была огромная пятикомнатная квартира на Фонтанке с двумя ваннами и джакузи, а Маруся все время только и думала, как бы у мамы еще что выпросить. По мнению Лики, именно Геннадий Иванович Соловьев мог уладить все мамины проблемы. Лика вообще очень удивилась, что мама ничего не знает о Геннадии Ивановиче, так как, по ее словам, все кругом в Петербурге только о нем и говорили, у него даже было прозвище «Разбойник», но это только из-за его фамилии «Соловьев», а так это был очень интеллигентный человек, так что мама могла не опасаться и смело ему звонить. Правда звонить ему было не так просто, нужно было это делать по специальной схеме, которую она тут же набросала маме рядом с номером телефона, чтобы она не забыла. Сначала нужно было сделать семь звонков, потом положить трубку и сразу же перезвонить, но уже сделать только три звонка, потом держать трубку до пяти гудков и только на четвертый раз там ответят.

Мама все так и сделала — после того, как она, как ее учила Лика, сказала, что ей нужен Геннадий Иванович по личному делу, приятный женский голос в трубке сообщил, что сейчас ее с ним соединят. Геннадий Иванович сразу же понял суть проблемы, по его словам, это был типичный случай, с которым он уже неоднократно сталкивался в своей практике, он очень посочувствовал маме и полностью разделил ее негодование, но ничего страшного, если она решит окончательно разобраться с этим вопросом, то, нет проблем, он сделает так, что уже через неделю объект, то есть Виолетта, отсвечивать больше не будет, а маме это даже и стоить будет совсем недорого, так как ей, как пенсионеру, он готов сделать скидку — он, видимо, так пошутил — в общем, как только мама примет окончательное решение, пусть она ему перезвонит, только на следующей неделе сначала надо будет сделать пять звонков, а потом уже семь и три, тогда они встретятся и обговорят все подробнее…