Белое Пламя - [5]

"Эх, красив, шельма! - невольно подумал селянин. - Хоть ростом невысок да в плечах неширок, а строен, от девок, небось, отбоя нет... Пусть и не знают, кто перед ними..."

Волшебник, не открывая глаз, тихо засмеялся. Мужчина поспешно отвёл взгляд. Он как-то позабыл, что самые сильные маги невольно умеют слышать мысли.

Ален потянулся, зевнул и сел рядом с селянином.

- Отдохнул? - участливо спросил Степан.

Он знал, сколько сил требовалось волшебнику. Брат Степана был волшебником, целителем, не очень сильным, но от него селянин знал о магах очень многое.

Длинная и глубокая рваная царапина на горле Алена никак не желала затягиваться. Только почернела и выглядела, как обгоревшая. Оцарапанный умертвием человек непременно умирал.

- Это не опасно? - Селянин кивнул на горло мага.

- У меня иммунитет, - пожал плечами юноша. - Заживет со временем. А к телам, что с войны присылают, надо внимательнее приглядываться. Иначе скоро всё кладбище умертвиями завалено будет.

- Думается мне, что не последний это упырь был, - задумчиво проговорил Степан. - И ведь появятся... Как тогда быть?

- Ты что, гроссмейстер, чтобы голову себе забивать? - Резкий голос и жёсткое выражение лица немного смягчились, когда Ален посмотрел на всерьёз обеспокоенного Степана. - Не бойся, я на кладбище ваше заклятие наложил. И на дом твой тоже, дальше ворот ни одна нечисть не пройдёт. А в случае чего - намекнёшь старосте на Золотую Дубраву. И на Грифона.

Искорки смеха плясали в синих глазах волшебника. Он огляделся и нетерпеливо заёрзал.

- Почти дома... Шесть лет прошло, а ничего толком не изменилось!

Степан хотел было повернуть лошадь на отходящую от главного тракта дорогу.

- Эй, а вот этого не надо! - остановил его Ален. - Тебе за сыном ехать, а я сам дойду. - В его голосе прозвучала напряжённость.

Степан резко остановил лошадь и, оглядев молодого ветерана войны с ног до головы, сказал:

- Удачи тебе, парень.

Кивнув, путник подхватил рюкзак и спрыгнул с телеги. На дорогу он ступил с трепетом, нетерпением и опаской одновременно.

- А если что случится, - добавил селянин, - то двери моего дома для тебя всегда открыты!

- Спасибо, Степан! - Обернувшись, Ален взмахнул рукой в прощальном жесте.

- Удачи тебе, мальчик, - пробормотал селянин, поворачивая лошадь на прежнюю дорогу.

Путник вошёл в деревню поздним вечером, цепким взглядом охватывая окрестности. Детвора перестала играть, когда волшебник проходил мимо. Девушки, ворковавшие в беседке, замолкли при приближении юноши в чёрной военной форме. Проводив его взглядами, зашептались: "Кто это? Ой, какой симпатяшка!.. Ой, девчонки, а вы видели, какие у него мечи?!"

На окраине стоял большой дом в два этажа, не считая просторного чердака. Маг коснулся рукой досок забора и прикрыл глаза, медленно ступая вдоль ограды. Всё было таким знакомым и... чужим. Дом был таким же, каким навсегда застыл в его памяти, но... Перестелена крыша. Спилено деревце. У калитки он остановился, глядя на немолодую, но всё ещё красивую женщину, набиравшую из колодца воду. Женщину звали Кариной. Маленькая девочка, лет четырёх-пяти, выбежала из дома во двор и замерла, уставившись на мага.

- Ой, мама! - вскрикнула девочка, прячась за женщину. Пальчиком показала на путника: - Кто это?

Карина повернулась к калитке и тоже посмотрела на незнакомца.

- Ищешь кого-то, мальчик? - спросила она, подходя к воротам.

Юноша, опустив голову, держался за левый бок чуть дрожащей рукой.

- Что с тобой, мальчик? - чуть озабоченно спросила женщина.

Путник резко поднял голову, с болью посмотрел в тёмные глаза Карины. "Великий Купол, что я здесь делаю?! Зачем я пришёл?!" - мелькнула мысль. Это был не его дом. И не его мир. Его миром была война, он не знал ничего другого, не помнил!

Он попятился, чтобы развернуться и убежать. Но в этот миг мать узнала своё дитя.

Схватившись за сердце, Карина едва слышно вымолвила чьё-то имя. Оно звучало почти как "Ален". Почти...

За день, проведённый в доме матери, Ален успел узнать от неё основное. Пока он был на войне, Карина сошлась с мужчиной, который давно за ней ухаживал, это был Яков, брат старосты. От него родилась Янина.

Три года назад матери прислали с войны жутко изуродованное тело, напоминающее её сына. Местный маг распознал умертвие, и тело вовремя предали огню.

Мать хлопотала, готовя праздничный стол, а Алена начинало тошнить при одной мысли о еде.

Сославшись на усталость, он попросил мать дать ему отдохнуть и взял с неё честное слово, что та никому пока не скажет о его возвращении. Её честному слову он доверял - Карина не обещала, если не могла выполнить.

Ночью, когда лунный свет глядел в окошко чердака, на который Ален забрался спать по старой, извлечённой из глубин не своей памяти, привычке, волшебник проснулся от собственного крика весь в холодном поту. Ему опять снился кошмар. Быстро одевшись, он вышел из дома и направился к пруду, что был за полем.

Чёрное зеркало воды отражало бледный лунный свет. Пламенный стоял, обхватив руками плечи, и смотрел на воду. Его морозило, он дрожал, дыхание было тяжёлым и хриплым.

Перед глазами вновь и вновь оживали страшные картины войны. Мёртвые дети и жрущие их тела монстры. Изуродованные, искалеченные, поражённые гангреной, проказой и ещё многими страшными болезнями, гниющие, истекающие кровью, но живые, стонущие, молящие о помощи люди, эльфы, оборотни, въерчи, даже дриады... Снова умирали его друзья, снова стоящие на ногах втаптывали в грязь вываленные на землю кишки ещё живых сотоварищей.