Белое отребье - [67]

Поскольку у нее не было собственного жилья, она пока не могла обслуживать клиентов, но еще и возраст работал против нее. Всего пятнадцать, а она уже попрошайничала у предусмотрительных людей, которые предпочитали инвестировать свои деньги, а не выбрасывать их на алкоголь и наркотики. У нее не было ничего, что можно было вложить, и, по всей видимости, она никогда не сможет жить самостоятельно, всегда будет выдумывать проблемы и извинения. Даже простейшие задания выше ее понимания. Казалось, она удовлетворена уже тем, что сидит в закусочной, жует второй гамбургер, который он предложил ей, закусывая его следующей порцией картофеля-фри. Она добавила много томатного соуса, которым капала на стол, когда пыталась полить гамбургер. Когда допила молочный коктейль, то стала булькать через трубочку. Джонатан был сконфужен такой необразованностью, но никто этого не заметил. В нежном возрасте, в двадцать один год, он все же понимал, что это опыт и что из него можно извлечь уроки. Этот мимолетный взгляд на весь мир, ранняя версия проститутки в Сохо трехгодичной давности. Но он надеялся, что так не будет. Он не хотел, чтобы эта девушка закончила тем же. Его предназначением было помочь ей.

Даже будучи молодым человеком, Джонатан Джеффрис внушал доверие, так что когда девушка пожаловалась на усталость и он предложил ей переночевать у него, она сразу согласилась. Он подчеркнул, что ничего не требует взамен. Он был порядочным человеком, понимающим ее положение, и из-за своего несчастливого опыта с директором школы она не должна подозревать всех мужчин в скрытых намерениях. Сопереживание было тем словом, которое ему следовало использовать, хотя он знал, что ее лексикон не настолько богат, чтобы понять это. Джонатан оплатил счет и оставил щедрых чаевых, объяснив юной девушке, что официантка не получает большую зарплату. Она хорошо работала и должна быть вознаграждена за свои труды. Это произвело впечатление на девушку, на что он и рассчитывал.

Девушка была ошеломлена от вида его квартиры. Та же трехкомнатная квартира с видом на Темзу, которой он владел до настоящего момента. На северном берегу, естественно. Она стояла у окна, загипнотизированная слегка светящейся водой внизу, перед глазами простирался северный Лондон. Ему пришлось признать, что это хороший район для проживания, было бы неучтиво отрицать этот факт, но он чувствовал, что она несколько передергивает со своими восхвалениями. Джонатан не думал, что она пытается над ним смеяться, просто изливает чувства, еще один взрыв эмоций. Она любовалась интерьером, проводила руками по деревянным панелям и прохладному мрамору камина. Он уже заметил, что ее ногти сбиты, а под ними линии грязи, подо всеми, кроме одного, который длиннее остальных. Мизинец на левой руке — это смотрелось очень нелепо. Он спросил ее об этом, и она объяснила, что это нечто вроде талисмана, память о лучших временах. Раньше у нее были красивые ногти, до того, как умер ее отец, каждый ноготь был длиннее дюйма. У нее была коллекция лаков, и каждый день она красила ногти в новый цвет, а по уикендам выбирала ярко-красный. Папа не разрешал красить ногти таким цветом в те дни, когда она ходила в школу. Матери нравились ее ногти. У каждой девушки должно быть что-то особенное на память от матери. Она сказала Джонатану, что теперь сгрызла ногти, потому что ей было страшно, но всегда оставляет мизинец таким, каким он был раньше. Как напоминание.

Она медленно обошла квартиру, и он был слегка раздражен, когда заметил, что она проводит рукой по спинке дивана. Обивка была сделана из дорогого материала, и он не хотел, чтобы она оставила на ней отпечатки своих рук. Он заставил ее отправиться в ванную и пообещал купить ей утром новую одежду. Тогда она сможет найти работу и место, где будет жить. Он будет платить за ее квартиру, а она сможет вернуть ему долг, когда станет постарше и будет способна что-нибудь накопить. Глаза девушки наполнились слезами. Без сомнения, она была дурочкой. Сказала ему, что он очень добр, что в мире не так много порядочных людей. Джонатан изобразил неловкость, но тем не менее ему было приятно. Скромность была естественной чертой его характера, и это подействовало на нее еще больше. Все было неуклюже, но он хотел что-нибудь сделать для тех, кому повезло меньше, чем ему.

Он показал девушке, где находится ванная комната, и предложил ей чистое полотенце, фланелевую рубашку. Было странно, что когда он открыл дверь ванной, она фактически задыхалась. Также было необычно то, что от нее не пахло. Он обычно был очень внимательным к запахам, исходящим от тела человека. Она была грязна и не очень-то благоухала, но от нее не воняло так, как от старых бродяг, мимо которых он проходил. Он улыбнулся и оставил ее наслаждаться ванной.

Джонатан вернулся в гостиную и смешал коктейль, уселся на диван и позволил себе расслабиться. Так много новых впечатлений за такое короткое время. Еда из закусочной давила на желудок. Как будто он проглотил шар расплавленного металла, и теперь он застывал в животе. Вероятно, мясо в гамбургере было протухшим. Повар добавил майонез, и это его раздражало, но он оставался спокойным, потому что не хотел испортить девушке настроение. Откинул голову назад и сосредоточился. Его разум был всемогущ. Он верил в это даже в возрасте двадцати одного года. Разум выше материального — это был его девиз с самых ранних дней. Если он верил во что-то, это должно сбыться. Еда не причинит ему вреда, если он будет в это верить. Правда, всегда присутствовало слабое сомнение, но оно не имело значения. Это можно держать под контролем. Дела определенно шли хорошо, гораздо лучше, чем три года назад. Джонатан вспомнил о проститутке и почувствовал ее слизь на своем лице. Отвратительно. Хотел бы он знать, где она находится в этот момент. Жует гамбургер или делает минет в том же самом грязном отеле. Как же он ненавидел эту очередь из клиентов внизу на улице, этот смех и звуки музыки из развлекательных заведений, убогие улицы города, эксплуатацию невинных…