Белое крыло - [4]

Матросы обожали прославленного яхтсмена Юрия Вишнякова, своего капитана, как они его называли. Под его началом ходить на яхте было и легко и лестно. Серьезный и спокойный Юрий все делал с едва уловимой, ободряющей улыбкой. На тренировках и соревнованиях он не нервничал и не кричал. Была в характере этого юноши твердость. Особенно нравилась матросам в капитане непоказная уверенность и смелость в управлении яхтой.

Еще совсем недавно они строили свою "Диану", готовили ее к открытию навигации, к гонкам, к регате. Работая, они забывали обо всем.

Но приходил определенный час, и Клавдий Малыгин кричал товарищам:

- Эй, джентльмены, синьоры и прочие трудовые гезы! Солнце уже спускается на водопой, а у меня с восемнадцати ноль-ноль маковой росинки во рту не было. А ведь еще великий Птахин сказал: кто не умеет отдыхать, тот не умеет работать!

Дениска смущенно улыбался:

- Я так не говорил...

- Как сказал великий Птахин, голод - не тетка.

- У меня и тетки-то никакой нету, - протестовал Дениска.

- Отрекайся от всех теток, но не от своих гениальных изречений. И вообще соловья баснями не кормят. Разве это не твоя мысль, о великий Птахин? Мой истощенный желудок требует незамедлительной компенсации энергии, затраченной организмом на окраску левого борта.

Клавдий вытаскивал из рабочей сумки сверток, расстилал на ящике газету обязательно сегодняшнюю - и раскладывал на ней яства: отварную треску, отварную картошку, три котлеты или кусок колбасы и черный хлеб. Охотничьим ножом он разрезал колбасу не ломтиками, а на три части - так, он считал, на воздухе аппетитнее. О треске Клавдий каждый раз повторял прадедовскую поговорку: "Трещёчки не поешь - не поработаешь!"

- У кого еще имеется какая-нибудь снедь, харч и прочие съестные припасы? Вносите в общий фонд на благо пошатнувшегося здоровья, - говорил Малыгин. - К столу не хватает свежепросольной семги, поросенка с хреном и зернистой икры. Все остальное принимается с предъявлением справки о несостоятельности. Дениска вызволял из кармана булку с маслом. Юрий передавал Клавдию целлофановый кулек. Сквозь прозрачную пленку проглядывали три яйца и три коричневых ларечных пирожка - по числу экипажа.

- Нищие! - презрительно замечал Малыгин. - Где осетрина, цыплята, холодная телятина? Не вижу! А что на десерт?.. Ай-яй! Ну что ж, как говорят, чем богаты, хлеб да соль! Разрешите приступать к трапезе?

Он запихивал в рот звено трески, откусывал хлеб и одновременно читал газету-салфетку.

Ели молча, лишь иногда посматривали друг на друга. Юрий отодвигал от себя пирожок и говорил:

- Сыт. Запить бы чем...

- Но-но, - возражал Клавдий. - Я не позволю вам умереть раньше соревнований, а они состоятся только через месяц. Я скоро буду вас кормить, как в детском садике, с ложечки - за дедушку, за бабушку, за маму... А сейчас доедать все до последней крошки! Иначе вы недостойны называться сыновьями Эола. Первый же порыв легкого ветерка согнет вас, как соломинки. Нет, я все-таки сделаю из вас Ламме Гудзаков, скелеты безнадзорные! А что касается попить, то за неимением более благородных напитков, придется опять воспользоваться пресными запасами из общего яхт-клубного бачка.

Никогда не унывающий отважный мореход и неутомимый работяга, книголюб, весельчак и балагур - таков Клавдий Малыгин, давний друг Юрия Вишнякова.

- Денис, принеси, пожалуйста, воды, - просил Юрий. - Пирожок свой я уступаю Клавдию, но предупреждаю: это в последний раз. Если его аппетит не уменьшится, при такой нагрузке мы рискуем отправить нашу "Диану" на дно.

- Ладно, торжественно обещаю сократить свой рацион, - соглашался Клавдий и с сожалением засовывал пирожок в кулек. - Потом используем. А сейчас в бой! Рыцарям "Белого крыла", к сожалению, полагаются не шпаги, а шкрабки и кисти. Они вам и в руки!

...А вот сейчас...

В ожидании сигнала-ракеты "Диана" вместе с другими яхтами лавировала перед незримой линией старта.

Минуты до сигнала - минуты наивысшего напряжения у всего экипажа. Старт парусных гонок - не замирание на месте. Подняты паруса, дует ветер, мчит течение, и яхте застыть на старте подобно бегуну невозможно. Требуется большое мастерство, чтобы держаться как можно ближе к линии старта, но не пересечь ее раньше времени, раньше сигнала.

А времени до старта остается все меньше и меньше.

В отдалении курсируют моторные катера, шлюпки, байдарки, не участвующие в гонке яхты. На них - беспокойные и неугомонные зрители-болельщики. Они в нетерпении, они волнуются, переживают и спорят. У всех свои любимицы-яхты и любимцы-рулевые.

Еще больше зрителей на веранде и на причалах яхт-клуба, на набережной и на палубах кораблей. В этом городе мореходов и кораблестроителей любят водный спорт, особенно парусный. Кажется, что половина населения города празднует сегодня День паруса.

Только зачем, зачем поднимается на северо-западе эта ненавистная туча? Неужели она обрушится на праздник - на реку, на гавань, на гордые яхтенные паруса?

А сигнала все еще нет.

Перед стартом, проверяя снаряжение и выводя яхту из гавани, Юрий, думал о многом: о матери, которая, конечно, сейчас уже на берегу, о Людмиле, любовь к которой помогает ему жить и заставляет мучиться. Обе они поблизости, обе волнуются и хотят ему успеха. Но понимают ли они, чувствуют ли, что любовь к ним будет самой сильнейшей и надежной союзницей ветра в его парусе? Что любовь к ним поможет ему сделать все, чтобы стать победителем?