Белое, черное, алое… - [18]

— А ты скоро?

— Лечу на крыльях любви, — заверил он и отключился, пока я не успела передумать.

Положив трубку, я с большим удовольствием покрутилась перед зеркалом, проверяя, в каком ракурсе я наиболее выгодно смотрюсь. Сегодня я в короткой куртке и в юбке, строгой на первый взгляд, — прямой, из черного сукна, длиною до середины икры; а на северо-западе у нее разрез до бедра, и когда я иду, получается, что одна нога у меня в миди, а вторая в мини. Как-то, наблюдая, как я собираюсь на работу в этой юбке, мой пытливый ребенок задал вопрос, почему я не надеваю колье из речного жемчуга, которое они с бабушкой подарили мне на день рождения. Я ему разъяснила, что колье — украшение к праздничной одежде, а на работу надо одеваться скромно. На это мой Хрюндичек сказал: «Не понимаю, о какой скромности может идти речь, когда ты в этой юбке…» Устами младенца!

Может, и не зря мой бывший муж запрещал мне эту юбку носить и даже как-то порывался ее сжечь.

Горчаков называет эту юбку «достояние республики» и утверждает, что если вид женских ног повышает настроение, то общественный долг женщины — демонстрировать их как можно чаще. Правда, тут же он подкусывает меня тем, что у нашей помощницы прокурора Ларисы Кочетовой ноги длиннее, на что я неизменно отвечаю, что хоть у нее длиннее, а у меня красивее.

На часах было без пятнадцати три, я рассчитала, что максимум к четырем я вернусь на рабочее место и, будучи сытой и умиротворенной, принесу гораздо больше пользы обществу, чем голодная, уставшая и злая, как сейчас. И займусь сначала обдумыванием предстоящего допроса фигуранта Пруткина, а потом прикину, с чего начать по материалу на Денщикова, а если успею, то еще переделаю формулу обвинения по одному из своих старых дел — если удастся завтра попасть в тюрьму, заодно перепредъявлюсь клиенту, благо его адвокат сейчас бывает в тюрьме ежедневно.

Более того, я даже успела набрать номер телефона, указанный в заявлении Скородумова, и мне тут же ответил глуховатый, но не лишенный приятности мужской голос.

— Олег Петрович?

— Да, это я. Если я не ошибаюсь, со мной говорит Мария Сергеевна?

Если он хотел меня удивить, то своей цели он достиг на сто двадцать процентов.

— Я из прокуратуры, — на всякий случай уточнила я.

— Я понял, — отвечал мой проницательный собеседник.

Ладно, потом я разберусь, как он меня вычислил, а пока не подам и виду.

— Олег Петрович, вы могли бы подойти ко мне завтра? Желательно пораньше, я бы хотела с вами побеседовать.

— Очень удачно, что вы позвонили, — ответил он. — Я собираюсь сейчас уехать за город и вернусь только к утру. В девять тридцать я могу быть у вас.

Это подходит?

— Очень хорошо.

— До завтра.

Слегка озадаченная, я подкрасила правый глаз, а с левым все было в порядке, заглянула в канцелярию и предупредила Зою, что буду в бистро напротив.

Зоя вдогонку крикнула мне:

— Маш, до тебя дозвонились по материалу? Минут пять назад звонили, спрашивали, у кого заявление Скородумова. Я дала твой телефон…

— Да, Зоечка, все в порядке!

Таким образом, грамотно распланировав остаток своего рабочего дня и начало следующего, через полчаса я уже сидела в теплом кафе напротив Сашки, на которого с большим интересом посматривали две шикарные девицы из-за соседнего столика, вдыхала аромат жареной картошки и, улыбаясь, мысленно показывала девицам кукиш.

— Как Гошка? — спросил любимый мужчина, поглаживая мою руку на глазах у девиц.

— Что-то он сегодня вялый, спать лег днем. Не заболевает ли?

— Полечим, Машуня, уж что-что, а горчичники поставить я сумею, со своим медицинским дипломом.

— Это вызовет волну протеста.

В прошлый раз мой ребенок, узнав, что принято решение подвергнуть его такой экзекуции, намазюкал на картоне лозунг: «Скажи горчичникам нет!», прицепил картонку к швабре и маршировал по квартире со свирепым видом до тех пор, пока Сашка, хохоча, не заявил, что от смеха у него руки дрожат и он боится промахнуться горчичником.

— Тебе удобно? Не дует? — заботливо спросил Саша. — Может, пересядешь на мое место?

— Ты что, не знаешь, что женщина в злачных местах должна сидеть лицом ко входу?

— Почему? — удивился Сашка.

— Деревня! По правилам хорошего тона. Это очень легко запомнить, есть такой анекдот: двое сидят в ресторане, женщина достает пудреницу и начинает пудрить нос, а мужчина вдруг падает на пол. Официант наблюдает эту картину, видит, что мужчина не встает, подходит к столику, наклоняется к женщине и тихо говорит ей: «Мадам, ваш муж упал под стол!» Женщина, продолжая пудрить нос, отвечает: «Нет, мой муж входит в дверь».

Любезный бармен принес Александру бифштекс с цветной капустой, а мне жареную треску весьма аппетитного вида, и я, наслаждаясь моментом, отломила золотистый кусочек рыбы и поднесла вилку ко рту. Пахла треска изумительно, а попробовать ее на вкус мне не удалось. Поскольку я в соответствии с правилами хорошего тона сидела лицом к дверям, я сразу увидела начальника криминальной милиции нашего района — он влетел в бистро и принялся нервно оглядывать столики. Понятно, кого он искал.

Я положила вилку с куском рыбы на тарелку и помахала ему рукой. Он подскочил к нашему столику со словами: